Онлайн книга «Эви хочет быть нормальной»
|
Я задумчиво кивнула: – И то верно. Я обычно беру тампоны – они поменьше и их удобно прятать в руке по пути в туалет, чтобы никто не увидел. Эмбер энергично тыкнула в меня пальцем: – Совершенно верно! – Ты мне чуть глаз не выбила! – воскликнула я. – Вы только задумайтесь, – невозмутимо продолжила она. – Мы же все это делаем. Покупаем эти цветастые крошечные штучки, чтобы скрыть, что у нас месячные. По меньшей мере три дня в месяц почти каждая женщина в мире истекает кровью, но мы все это скрываем. Это странно! Это ведь такая естественная и распространенная вещь, пропади она – и у нас тут же начнется паника… а говорить о ней по-прежнему стыдно! Лотти хихикнула. – А вы видели по телику рекламу тампонов, где менструация показана в виде такой мерзкой тетки по имени Матушка Природа в зеленом костюме-двойке и жемчугах, которая всякий раз не вовремя заявляется на всякие тусовки и фестивали и все портит? Я не сдержала улыбки. – А видели рекламу новых таблеток от менструальной боли? Оказывается, это старый добрый ибупрофен, и ничего больше. Но стоит на пару фунтов дороже, потому что продается в милой розовой коробочке – вот и вся разница. Эмбер снова ткнула в меня пальцем. – Нет, Эмбер, правда, мне впору уже защитными очками запасаться! Но она и в этот раз не обратила на меня внимания – слишком уж увлеклась собственной мыслью. – Замечаете, какое тут кроется противоречие?! Месячные преподносятся как что-то мерзкое и неприглядное, при этом товары, связанные с ними, продаются в милых розовых упаковочках, дескать, «малышка, не переживай, даже в эти дни можно пахнуть розами и заниматься кикбоксингом!». Лотти кивнула: – Согласна. Почему бы не догнуть эту линию до конца? Если менструация – это так мерзко, то зачем преподносить ее в таком расфуфыренном, подслащенном виде? Не логичнее ли продавать тампоны в черных коробках с бесплатной шоколадкой внутри? – А на упаковке писать слоганы вроде «Все претензии к Еве!» или «Таково ваше бремя», – добавила я. Девчонки так расхохотались, что я потом еще минут десять гордилась собой. Что было очень кстати, ведь вскоре Эмбер со свойственной ей пунктуальностью объявила перерыв на сырные закуски. Я молча наблюдала за тем, как они обе ныряют в большую миску с сырными палочками, а их пальцы раз от разу приобретают все более яркий желтый цвет. В конце концов Лотти с энтузиазмом облизала пальцы и снова полезла в миску. Мой желудок болезненно сжался. К горлу подкатил ком. – А ты не хочешь палочек? – спросила у меня Эмбер. Все губы у нее были в оранжевых крошках. Я покачала головой: – Спасибо, я сытая. – Точно? Эмбер схватила миску и поводила ею у самого моего носа. Желудок опять сжался, закрутился в тугой и болезненный узел. – Я… я… На мое счастье, тут в спальню ворвался младший братец Эмбер и спас меня. Он закутался в большое банное полотенце, а мокрые волосы торчали во все стороны. Его можно было бы даже назвать милашкой, если б он не провозгласил: – Эмбер – большая жирная лесбуха! – Крэйг, а ну пошел вон из моей комнаты! – завопила Эмбер, тут же вскочив на ноги. – Лесбуха, лесбуха, лесбуха! – ВОН! – Рыжая лесбуха! У тебя же в спальне ни разу парня не было, а! – насмешливо подметил он. – Лесби, лесби, лесби! Мы с Лотти печально переглянулись. – Пошел вон, гаденыш мелкий. – У меня зато на лобке рыжие волосы не растут! Они после тебя по всей ванной валяются! Рыжий лобок, рыжий лобок! И тут миска взмыла вверх, а палочки градом посыпались на ковер. Мы с Лотти отпрянули в сторону. А вот Крэйг спрятаться не успел и получил миской прямо по лицу. От изумления рот его округлился, а потом послышался громкий вопль: – Ма-а-а-амоч-ка-а-а-а! На пороге тут же возникла мачеха Эмбер. Стоило ей только увидеть слезы Крэйга и тоненькую царапину у него на лбу, как у нее случилась истерика. Она рухнула на колени и прижала мальчика к себе. – Боже правый! Крэйг, сыночек, ты цел? Что случилось? Мальчик указал дрожащим пальцем на Эмбер. Та стояла посреди комнаты, с изумлением глядя на собственные руки, в которых еще мгновение назад была миска. – Я случайно! И вообще, это всего лишь пластмассовая миска! – Эмбер, а ну пошли со мной. И мачеха буквально вытолкала Эмбер из комнаты. Дверь за ними звучно захлопнулась. Послышались крики, а потом и истошные вопли. Мы с Лотти смущенно потупились – настолько нам было неловко. Какое-то время мы даже друг на друга смотреть не могли. А потом начали разглядывать картины маслом, нарисованные Эмбер и хаотично развешанные по стенам. Я не особо разбиралась в живописи, но картины были и впрямь хорошие и напоминали полотна Ван Гога – они тоже состояли из завитков и спиралей, правда, выглядели чуть мрачнее. В углу я заметила женский портрет – судя по цвету волос, на нем была мать Эмбер. Само ее лицо занимало крошечный угол холста, остальное было закрашено черным. – Может, нам уйти? – шепнула я, когда вопли стали еще громче. – Вечно ты встаешь на его сторону! Лотти огляделась, точно ища спасительную лазейку. – Но как? Нам в любом случае придется пройти… мимо них. Какая же сволочь этот ее братец. – Сводный братец, – поправила я. – Унизил меня перед подругами! – Давай просто затаимся тут и подождем, пока все стихнет, – предложила я. Мы достали смартфоны и начали в них играть. – Не имеешь права сажать меня под домашний арест! Мне уже шестнадцать! – Заткнись, заткнись, заткни-и-и-ись! – Ненавижу тебя. Нет, извиняться не стану. И его ненавижу. Слышишь? Я терпеть тебя не могу, личинка мерзопакостная. У меня зазвонил телефон, и я быстро отключила звук, чтобы семейство Эмбер его не услышало. Мне пришло сообщение. От Лотти. Как же неловко! Хоть вешайся! Мы обе тихонечко рассмеялись. Вскоре скандал замолк, а стоны Крэйга притихли. Из-за деревянной двери до нас донеслись неохотные, мрачные извинения. Когда Эмбер вернулась к нам, лицо у нее было все в красных пятнах. Ниспадавшие на лоб волосы все промокли от слез. – Так вот, – радужно продолжила она, будто всю свою жизнь не знала невзгод и печалей. – Думаю, мы должны написать парламентарию от нашего графства и попросить отменить налог на тампоны! Мы с Лотти обменялись взглядами и закивали. – Прекрасная идея! |