Книга Закон против тебя, страница 44 – Андрей Воронин, Максим Гарин

– Кто знает? Может, он просто трубку не берет.

И потом, можно же поговорить с соседями, вообще понюхать, чем там пахнет…

– Правильно, – решил Борис Иванович, – едем.

Все равно надо что-то делать.

Подберезский хмыкнул и включил зажигание.

В два приема развернувшись на узкой улице, темно-синяя «тойота» с треснувшим передним бампером и помятым крылом двинулась в направлении микрорайона, в котором до недавнего времени проживал Макарьев.

Когда джип с московскими номерами удалился метров на сто, от бровки тротуара неторопливо отъехала немолодая «пятерка» со слегка тронутыми ржавчиной крыльями, когда-то принадлежавшая пропавшему без вести Михаилу Бакланову. За рулем «Жигулей» сидел Леха-Маленький. Он был весел и оживлен, поскольку впервые в жизни принимал участие в настоящей слежке. Это будоражило, и он предвкушал, как будет рассказывать о своем приключении поддатым телкам за лучшим столиком городского кабака. Он не сомневался, что телки будут в восторге от его украшенного художественными подробностями рассказа.

Рядом с Маленьким, от нечего делать играя барабаном старенького обшарпанного «нагана», сидел Большой. Он курил, насмешливо косясь на своего напарника, которому не сиделось от возбуждения, и время от времени поглядывал вперед, чтобы не упустить из виду синий джип.

Большой не был любителем приключений, но был полностью согласен с Манохиным: давать спуску московским фрайерам нельзя, иначе проглотят.

«Хрен вы нас проглотите, – подумал Большой. – Как бы вам не подавиться, козлы.» Он снова повернул барабан «нагана», заставив пружину издать звонкий щелчок, и выбросил в приоткрытое окошко «Жигулей» изжеванный окурок.

* * *

– Ну и как тебе это нравится? – спросил Борис Иванович.

– Охренеть можно, – искренне признался Подберезский и, словно не веря собственным глазам, осторожно дотронулся кончиком пальца до сине-зеленой пластилиновой печати, которой была украшена массивная стальная дверь, кокетливо обтянутая искусственной кожей.

Посреди двери поблескивал широкой выпуклой линзой стереоскопический дверной глазок, накладки двух импортных секретных замков и дверная ручка сверкали надраенной латунью. Под дверью лежал пластиковый коврик для ног, который тоже пересек не одну границу, прежде чем попасть сюда. Борис Иванович зачем-то встал на этот коврик и пошаркал по нему подошвами.

– Кучеряво, – сказал он. – Богатая дверь.

– Дверь как дверь, – пожал плечами Подберезский. – На зарплату такую дверь, конечно, не купишь, а так – ничего особенного. Водочный бизнес, Иваныч, доходней нефтяного.

– Правда? – Борис Иванович покачал головой. – Надо же… А печать, гляди-ка, точь-в-точь, как у Бакланова. Даже пластилин такой же.

– Может, так положено, – с сомнением сказал Андрей. – Чтобы единообразие. Форма серая, печати синие.

На площадке что-то щелкнуло, и дверь квартиры напротив приоткрылась с протяжным скрипом. В образовавшуюся щель просунулось бледное морщинистое лицо, обрамленное жидкими прядями аккуратно подстриженных «под каре», тщательно расчесанных и схваченных наверху пластмассовым гребешком волос. Бесцветные старческие глаза, близоруко щурясь, придирчиво ощупали стоявших на площадке мужчин с головы до ног.

– Ищете кого-нибудь? – осведомилась старуха.

– Да нам бы Валентина Петровича, – разводя руками, сказал Подберезский, – а тут печать какая-то".

Здравствуйте!

– Нету его, – не ответив на приветствие, сказала старуха. – Нету и не будет.

– То есть как это – не будет? – очень натурально изумился Подберезский. – Он что, надолго уехал? Мы к нему из самой Москвы ехали, а его нет… Что же нам теперь – домой возвращаться? Ведь семьсот верст!

– Из Москвы? – Старуха слегка смягчилась и даже приоткрыла дверь еще на пару сантиметров. Теперь стало видно, что она одета в цветастый застиранный байковый халат, толстые шерстяные чулки и пляжные шлепанцы. В ее бледных глазах засветилось любопытство. («Сенсорное голодание», – понял Подберезский, подавляя улыбку.) – Неужто правда?

– Хотите, паспорт покажу? – предложил Андрей. – Елки-палки, обидно-то как… Неужели зря ехали?

– А у вас что же, дело к нему? – спросила старуха.

– Дело, – сокрушенно вздохнул Подберезский. – Важное.

Старуха с деланным сочувствием покачала головой.

– Пропало ваше дело, – сообщила она. – Помер он. Третьего дня помер. В морге лежит. Сказывают, водкой до смерти опился.

– Водкой? – Подберезский многозначительно посмотрел на Комбата. Борис Иванович шевельнул бровями и промолчал. – Странно…

– И не говори, милок, – живо подхватила старуха, которой явно хотелось поболтать. – Я тоже Гавриловне давеча говорила: странно. Не пил ведь он, совсем не пил…

– Так может, он вовсе и не от водки помер?

– Как же не от водки, когда Гавриловна в морге уборщицей подрабатывает. Уж ей ли не знать?

– Уборщицей? – переспросил Подберезский. – Тогда, конечно… И что же, он прямо тут, дома, и помер?

– Да нет! Гавриловна сказывала, к ним, в морг, значит, его «скорая» привезла откуда-то из центра.

Санитары шибко ругались. Позвонил им кто-то – человеку, мол, плохо, – а сам-то из квартиры и сбежал.

Испугался, верно. Квартиру открытую бросил и утек.

Санитары говорили, будто водки на столе было видимо-невидимо.

Усы Бориса Ивановича активно зашевелились, выдавая напряженную работу мысли. Подберезский поймал себя на странном ощущении, более всего напоминавшем охотничий азарт. Старуха почти слово в слово повторяла историю, рассказанную накануне старшим лейтенантом Чудаковым.

– Это сколько же надо выпить, – перестав шевелить усами, самым простодушным тоном сказал Борис Иванович, – чтобы помереть! Столько же, наверное, за раз и в желудок-то не влезет!

– Влезет, – уверила его старуха. – Гавриловна сказывала, – она вдруг заговорщицки понизила голос, – что водка вроде не настоящая была, а из спирта какого-то.., гид.., тар…

– Гидролизного, – подсказал Подберезский. – Вот черт! А ведь я, дурак, хотел у него этой водки целую партию купить. За этим и приехал.

– Правда? – обрадовалась старуха. Чувствовалось, что эта информация была для нее новой. «Будет чем удивить Гавриловну, – подумал Подберезский. – Ну и ладно. Страна должна знать своих героев.» – Он что же, водкой торговал?

– Вот уж не знаю, – ответил Андрей. – Знаю, что мне предлагал купить большую партию.

– Точно, водкой, – убежденно сказала старуха. – Вот ведь аспид какой! А вроде приличный, обходительный… То-то я смотрю, что живет вроде на пенсию, а «Волгу» купил, в квартире ремонт сделал и что ни день бананы с апельсинами в сумке таскает.