Книга Такое запутанное дело. Когда конец близок, страница 98 – Фрэнсис Дункан

– Доброе утро, – произнес он, когда Тремейн подошел ближе. – Вижу, прогулки по холмам входят у вас в привычку!

– Жаль упускать удобный случай, – отозвался Тремейн. – Кажется, и вам пришла в голову та же мысль.

– Порой я выхожу прогуляться, – признался Слейд. – Пожалуй, это единственное физическое упражнение, которое мне теперь по силам. Хотя даже в этом удовольствии часто приходится себе отказывать, – добавил он.

Он держался приветливее, чем накануне, и не прочь был поговорить. Тремейн посмотрел на него дружелюбно. Днем раньше он застал Слейда не в лучшую минуту, тот мучился от боли, и его нелюдимость легко понять.

Слейд повернулся и медленно двинулся по дорожке.

– Там я оставил машину, – объяснил он. – Сейдж, мой водитель, обычно довозит меня до конца тропинки и дает мне свободу где-то на полчаса. Примерно столько времени и держат меня эти проклятые ноги.

Тремейн спустился с пригорка и пошел рядом со Слейдом, приноравливаясь к его неловким, мучительным шагам.

– Что с вами случилось? – спросил он. – Авария?

– Да, – кивнул Слейд. – Я сам виноват. Надо было вести себя осмотрительнее. Но теперь уже поздно. Что толку сожалеть? Со временем человек ко всему привыкает. Даже к мысли, что он останется жалким калекой до конца своих дней.

– И ничего нельзя сделать?

– Нет. Бессмысленно отворачиваться от правды. Этим делу не поможешь. Я никогда не буду снова ходить как прежде.

– По-моему, доктор Хардин надеялся на благополучный исход. Мне помнится, он договаривался, чтобы вас осмотрел специалист?

– Он действительно делал все возможное. Старался по мере сил. Но человек в моем положении всегда без всякого врача знает, есть надежда или нет. И я не обольщаюсь на свой счет.

– И все же вы пришли на прием, несмотря ни на что?

Слейд решительно покачал головой:

– Нет. Я согласился прийти только потому, что не хотел подводить Хардина. После всех хлопот, которые он взял на себя. Но мы так и не договорились о времени визита к специалисту. Я лишь сказал, что явлюсь на консультацию, если он ее устроит. Вряд ли он успел что-либо предпринять. Но в любом случае для меня теперь этот вопрос закрыт.

В голосе Слейда слышалась горечь, и Тремейн не решился продолжить тему. Спорить с человеком, едва способным ходить, дело непростое.

Они шли в молчании, но на лице Слейда ясно читалось, что его беспокоит какая-то мысль. Наконец он произнес:

– Когда вы завели речь о Хардине, я подумал, что должен это сказать. Боюсь, я вел себя не слишком дружелюбно. Сожалею. Простите меня. Спишите это на вспыльчивый нрав старого дуралея, который постоянно страдает от боли и не всегда понимает, что говорит. Вдобавок я пережил потрясение, узнав о смерти Хардина. Мы не во всем соглашались, но он мне нравился. Хардин делал для меня больше, чем иные его пустоголовые коллеги с учеными степенями и пышными званиями. – В его голосе снова появились нотки раздражения. Слейд это заметил и заставил себя сдержаться. Он помедлил, подыскивая нужные слова. – Я только хотел извиниться перед вами. Я вел себя не лучшим образом.

– Ничего, – отозвался Тремейн. – Я понимаю, что вы чувствовали.

– В том-то и дело, – вздохнул Слейд. – Сомневаюсь, что вы понимаете. С той нашей встречи мне не дает покоя мысль о том, что вы обо мне подумали.

Тремейн машинально поправил пенсне на носу. Этот рассеянный жест предварял обычно самый важный вопрос.

– А я все размышляю, почему вы поспешили объявить нам, что не всегда ладили с доктором Хардином.

– Причиной тому страх. Глупый страх. Видите ли, тогда я еще не знал, где убили Хардина и когда это случилось. Если бы я дал себе труд подумать, то сообразил бы, что не гожусь на роль подозреваемого. Я не могу выбраться из дома, пока не вызову Сейджа, чтобы тот за мной приехал. Но когда на меня вдруг обрушилась новость о смерти Хардина, я просто потерял голову. Понимал, что рано или поздно вы узнаете о наших довольно жарких спорах с доктором, и решил рассказать о них первым.

– А теперь, – улыбнулся Тремейн, – вы остыли и пришли к выводу, что ухудшили дело. Верно?

– Ну, я выяснил кое-какие подробности. Прочитав, что Хардина нашли в пустом доме, обращенном к холмам, а смерть наступила примерно в половине одиннадцатого, я понял, каким болваном себя выставил.

– В подобных случаях люди часто теряют голову, – заметил Тремейн снисходительным тоном человека с обширным опытом. – Полагаю, имя Джерома Мастерса вы упомянули тоже в минуту растерянности?

– Это попытка найти козла отпущения, – честно признал Слейд.

– Полагаю, вы неспроста выбрали козлом отпущения именно его?

Слейд удивленно поднял брови:

– Я думал, вы уже знаете. Разумеется, у меня имелась причина. Хардин с Мастерсом схлестнулись не на шутку. Если у кого и был мотив для убийства, то у Мастерса. Нет, я не считал тогда, будто он виновен. Да я и сейчас в это не верю. Мастерс не так глуп.

Цепкий изучающий взгляд Слейда не вязался с его словами и выдавал фальшь. Мордекай сделал вид, будто ничего не заметил. Делиться информацией со Слейдом в его обязанности не входило. Он не собирался объявлять, что в алиби Джерома Мастерса зияла огромная дыра.

– В таком случае, – произнес он, – какова ваша версия? Несомненно, кто-то убил Хардина, и если не Мастерс, то кто?

Слейд смутился:

– Конечно, это только гипотеза. Я ведь не располагаю всеми фактами, как вы, поэтому не могу делать твердые выводы. По-моему, его убил какой-то бродяга.

Тремейн кивнул:

– В последнее время поблизости видели немало бродяг. Главный констебль упоминал об этом.

– Одно время здесь дежурили усиленные патрули, но поскольку долго ничего не происходило, их сняли. Наверное, из-за нехватки людей. В «Курьере» писали, убийца проломил Хардину голову камнем, который, видимо, подобрал возле дома. Я не полицейский, но полагаю, что это свидетельствует о непредумышленном преступлении.

– Что же, по-вашему, случилось?

– Хардину не повезло: он спугнул бродягу, вломившегося в чужой дом в поисках ночлега. Поднялся шум, они повздорили – Хардин был вспыльчивым. Бродяга потерял голову, схватил кусок камня и нанес удар. Вряд ли он хотел убить доктора, скорее всего в панике просто не рассчитал силу. Когда понял, что натворил, то пустился наутек.

– Что ж, ваше объяснение звучит убедительно, – признал Тремейн. – Но остается открытым вопрос о доме. Что заставило Хардина отправиться в то место?

Слейд передернул плечами:

– Заблудился в темноте и перепутал дома, только и всего. Подобное нередко случается.

– Но что он там делал в такое время?

Слейд недоуменно поднял брови:

– Он ведь взял с собой саквояж, верно? Я бы сказал, что его вызвали к больному. Разве полиция не проверила данную версию? Мне казалось, это очевидно.