Онлайн книга «Долг жизни»
«План „Крайние меры" претворяется в жизнь», — думает адмирал. — Хорошо, — говорит Галлиус Ракс. — Продолжай наблюдать. Кредиты поступят на твой счет. — С этими словами он обрывает связь. Не стоит ли немного подтолкнуть Голаса Арама, который тоже является частью его плана? «Терпение, — распекает он сам себя. — Не мешай крутиться шестеренкам». Слоун — одна из этих шестеренок. Именно она распознала стоящую за всем этим тень. И это проблема, которую, впрочем, можно обратить себе на пользу. Пришло время вызвать гранд-адмирала. Ей предстоит последнее испытание. * * * Комната почти пуста. Белые стены обиты мягким материалом. Из множества окон льется яркий солнечный свет. В комнате никого нет, кроме Леи и растения в горшке. Это растение — побег священного дерева с Эндора, хотя некоторые называют его «змеиной головоломкой» из-за его темных ветвей, переплетенных между собой. Лея вырастила его из крошечного шишковатого желудя, который дал ей маленький эвок по имени Викет. Она посадила желудь в горшок с чандрильской почвой, и, к ее радости и удивлению, тот дал росток. По предложению Люка она стала сосредоточиваться на деревце во время своих медитаций. Выбежав из зала собраний, она решила прийти именно сюда, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме ситуации в Галактике, зарождающейся Новой Республике и неприятном чувстве, что Мон отчасти ее предала. Сидя посреди комнаты, Лея освобождает свой разум… А затем пытается почувствовать деревце. Она проделывает это как минимум раз в день, но так до сих пор ни разу и не почувствовала растение. Но вовсе не потому, что она прилагает недостаточно усилий! Сделав глубокий выдох, она пробует очиститься от всяческих мыслей, как учил ее Люк. С этой частью у нее обычно не возникает никаких проблем. Но брат говорил, что с помощью Силы можно ощутить любое живое существо. Лея клялась ему, что попросту не владеет этой самой таинственной, неощутимой Силой, которой обладает ее брат и — при этой мысли по ее спине пробегает холодок — обладал ее отец. Ее родной отец. Люк, однако, не перестает утверждать, что со временем она точно так же почувствует Силу, как и он сам. Он объяснял, что именно благодаря ей Лея ощутила его страдания в Облачном городе, когда он, измученный и побитый, уже был готов свалиться в клубящиеся под ним облака. И он пообещал Лее, что обучит ее. И он действительно ее обучил — по крайней мере, отдельным вещам. А потом он улетел. Так же как и Хан. Люк… Лея пытается коснуться своим разумом брата, хочет мысленно дотянуться до него, подобно ищущим солнце ветвям. «Ты нужен мне. Мне нужна твоя помощь». Порой Люк бывал наивен, как и подобает мальчишке с фермы, но сейчас ей кажется, что именно эта наивность сейчас и нужна. Мысли вихрем носятся у нее в голове: сложности политики, любовь к Хану и злость на него, потеря Люка и, самое главное, постоянная тревога за новую жизнь внутри ее… Внезапно ее кожу начинает покалывать, и разум ее словно отделяется от тела. У нее кружится голова, и ей с трудом удается удержаться на ногах. «Ох. Ох, ничего себе». Вот оно! Подобно яркому пульсирующему сиянию, на нее накатывает доселе незнакомое чувство. И виной тому не растение, не Люк и даже не Хан. Это ее ребенок. Она не просто, как и любая другая мать, чувствует жизнь внутри себя — это ей уже хорошо знакомо. Она и раньше ощущала толчки и шевеления маленького человечка в ее животе. Изжога, тошнота до завтрака, тошнота после завтрака, последующий голод тоже ей не в новинку… Но здесь нечто совсем иное, существующее отдельно от нее самой. Это не физическое ощущение — оно окружает ее, окутывая словно аромат цветочных джунглей. Внезапно она осознает разум и душу своего малютки, проницательный ум и стальной характер. Во имя Алдераана, из него получится настоящий боец! Погоди… Из него? Это мальчик. «Это мальчик!» Она прижимает ладони ко рту, одновременно смеясь и плача. Вот она, та самая светлая сторона, о которой постоянно говорит Люк, — обещание света, обещание новой жизни… Но тут ее, словно удавка, захлестывает черная кайма темной стороны — ведь по пятам за надеждой спешит все нарастающий подобно сгущающейся тени страх. Страх, что ее ребенок родится в нестабильной Галактике. Страх, что Хан может быть уже мертв. Как и Люк. Вдруг малышу придется расти без отца, без дяди, без наставника? Что после себя оставят в этом мире она и ее сын? Лея начинает задыхаться и с невероятным трудом втягивает в себя воздух. «Очисти свой разум. Очисти полностью. Сосредоточься, Лея. Сосредоточься». Ее ли это мысли? Или они принадлежат Люку? * * * Империю мало волнуют яркие краски — она предпочитает холодный серый фон. Но Галлиус Ракс вырос на мертвой планете, и потому сад, обустроенный на верхних палубах «Разорителя», становится его источником умиротворения. За его спиной деликатно покашливает Рей Слоун. Он не оборачивается. Скорее всего, она пришла с бластером. Слоун ему не доверяет и, похоже, чувствует себя в ловушке. Единственный разумный вариант, способный продемонстрировать ее силу, в которой сомневаются некоторые, — прожечь дыру в его спине. И теперь адмирал флота Ракс надеется это изменить. — Вы меня презираете, — говорит он, не отводя глаз от стебля красного цветка кубари, чьи уложенные множеством слоев лепестки скрывают самых красивых своих собратьев. — Нет, — естественно лукавя, отвечает она. — Конечно нет. Я вас уважаю. — Вы можете презирать и уважать меня одновременно. Примерно так же я относился к нашему бывшему Императору. Он был могуществен и заслуживал уважения. Но вместе с тем он был чудовищем и совершал ошибки. При живом Палпатине подобное посчитали бы ересью. Впрочем, отдельные личности посчитают таковой подобные слова и сейчас. — Как бы то ни было, — в некотором замешательстве отвечает она, — уверяю, за меня можете не беспокоиться. — И все-таки я за вас беспокоюсь. Я знаю, что вы виделись с Масом Амеддой. Я знаю, что вы всерьез интересовались моим прошлым. Это было не праздное любопытство. И я вполне могу предположить, что прямо сейчас, почувствовав себя загнанной в угол, вы тянетесь к изящному хромированному бластеру на вашем бедре. Но я попросил бы вас не торопиться. В отражении на бронированном стекле он видит, как ее рука замерла в считаных сантиметрах от оружия. Еще немного, и… |