Онлайн книга «Дюна»
Император растерянно провел рукой по рыжим волосам, посмотрел на спины гильдиеров. – Даже ваша Правдовидица, ваша гессеритка – и та трепещет, – сказал Пауль. – Есть множество других ядов, пригодных для дел Преподобных Матерей, но – после того, как в игру включаются Пряность и меланжевый ликер, – все они теряют силу. Старуха плотнее запахнула свои бесформенные черные одежды и выбралась из толпы к самому частоколу федайкинских копий. – Приветствую Преподобную Мать Гайю-Елену Мохийям, – проговорил Пауль. – Давно же мы не встречались – помните Каладан? Та посмотрела мимо него на его мать: – Да, Джессика, я вижу, что твой сын – это и вправду Он. За это тебе простится даже твоя мерзостная дочь. Пауль подавил приступ холодной ярости и внешне спокойно одернул старуху: – У тебя нет и никогда не было права прощать что-либо моей матери! Старуха вперила в него глаза, встретив жесткий взгляд. – Что ж, попробуй на мне свои трюки, старая ведьма! – сказал Пауль. – Ну, где твой гом джаббар? Попытайся взглянуть туда, куда ты не осмеливаешься смотреть, – и ты увидишь там меня! Я буду смотреть на тебя оттуда. Старуха опустила глаза. – Или тебе нечего мне сказать? – сурово спросил Пауль. – Я ведь первой засвидетельствовала, что ты человек, – пробормотала она. – Не забудь этого… не запачкай память об этом… Пауль возвысил голос: – Посмотрите на нее, друзья! Вот перед вами Преподобная Мать Бене Гессерит, терпеливая в долгом деле. Она и ее сестры ждали – ждали девяносто поколений, чтобы гены сложились в должную комбинацию, которая в сочетании с определенными условиями породила бы того единственного человека, вокруг которого строились их планы… Смотрите, смотрите! Теперь она знает – девяносто соитий породили этого человека. И вот он – я… однако… я… никогда… не стану… делать… того, что нужно ей! – Джессика! – завопила старуха. – Вели ему замолчать! – Сама вели, попробуй, – ответила Джессика. Пауль бросил на старую Преподобную Мать яростный взгляд. – За ту роль, которую ты сыграла во всем этом, – сказал он, – я бы охотно велел тебя удавить… И ты никак мне не помешала бы! – добавил он резко, видя, как она закаменела от ярости. – Но, по-моему, куда лучшим наказанием будет, если я оставлю тебя доживать твои годы без возможности коснуться меня или хоть в чем-то склонить на выполнение ваших планов!.. – Джессика, что ты наделала?! – простонала старая Правдовидица. – В одном вам не откажешь, – продолжал Пауль. – Вы увидели часть того, что необходимо расе… но как плохо увидели вы это! Вы думаете контролировать генетику расы скрещиванием и отбором немногих «лучших», согласно вашему «основному плану»! Как же мало вы понимаете… – Ты не смеешь говорить о подобных вещах! – прошипела старуха. – Молчать! – рявкнул Пауль, и это короткое слово, казалось, материализовалось в нечто плотное, метнувшееся в воздухе от него к Преподобной Матери, и это «нечто» было послушно воле Пауля. Старуха отшатнулась, почти упав на руки стоявших позади. Ее лицо потеряло всякое выражение и побелело от силы полученного психического удара. – Джессика, – прошипела она. – Джессика… – Я запомнил твой гом джаббар, – сказал Пауль. – Помни и ты: одним лишь словом я могу убить тебя! Фримены в зале понимающе переглянулись. Разве не говорила легенда: «И слово его будет нести смерть и гибель вечную всякому, кто пойдет против дела праведных»? Теперь Пауль повернулся к высокой принцессе, стоящей подле своего венценосного отца. Не сводя с нее взгляда, он обратился к Императору: – Ваше Величество, мы с вами оба знаем выход из создавшейся ситуации… Император метнул взгляд на дочь и воззрился на Пауля. – И ты смеешь?.. Ты! Авантюрист без рода и племени, никто, выскочка из дикой… – Вы уже признали меня своим «уважаемым родичем»… Так что довольно вздора. – Я твой государь, – напомнил Император. Пауль взглянул на гильдиеров – те стояли теперь у передатчика лицом к нему. Один из них кивнул Паулю. – Я ведь могу и заставить, – заметил Пауль. – Но ты… вы… не осмелитесь! – как-то скрежещуще сказал Император. Пауль только молча смотрел на него. Принцесса коснулась руки отца. – Отец, – проговорила она шелковисто-мягким, успокаивающим голосом. – Не пробуй на мне свои штучки, – буркнул Император и посмотрел на нее. – Тебе не нужно делать это, дочь. У нас есть еще ресурсы, которые… – Но этот человек достоин быть твоим сыном, – сказала принцесса. Старая Преподобная Мать, к которой вернулось самообладание, низко склонилась к Императору и зашептала на ухо. – Она просит за тебя, – заметила Джессика. Пауль все смотрел на золотоволосую принцессу. Тихо он спросил у матери: – Это ведь Ирулан, старшая, да? – Да. Чани приблизилась к Паулю с другой стороны, спросила: – Ты хочешь, чтобы я ушла, Муад'Диб? Он взглянул на нее: – Ушла? Я больше никогда не отпущу тебя от себя. – Но… нас ничто не связывает… больше. Несколько долгих мгновений он смотрел на нее… наконец сказал: – Всегда говори мне только правду, моя Сихайя. – Она хотела ответить, но он приложил палец к ее губам. – То, что нас связывает, никогда и никому не порвать, – прошептал он. – А теперь, прошу, смотри внимательно – я хочу после увидеть все твоими глазами. Все это время Император и его Правдовидица тихо, но горячо спорили о чем-то. Пауль обратился к матери: – Она напоминает ему, что в их соглашение входило посадить на трон дочь Бене Гессерит и они готовили к этому именно Ирулан. – Они так планировали? – удивилась Джессика. – А разве это не очевидно? – пожал плечами Пауль. – Я-то вижу это, – фыркнула Джессика. – И мой вопрос должен был только напомнить тебе, что не тебе учить меня тому что ты узнал от меня же! Пауль искоса глянул на нее, заметил холодную улыбку на ее губах и отвернулся. Гурни Халлек склонился между ними: – Позвольте напомнить, милорд… в этой компании есть один из Харконненов. – Он кивнул на темноволосого Фейд-Рауту, прижатого к барьеру из копий. – Вон, видите, тот косоглазый, слева. В жизни не видел более злодейской рожи! А ведь вы обещали мне как-то… – Спасибо, Гурни, – кивнул Пауль. – Это на-барон… то есть теперь, когда старый Харконнен умер, уже барон, – добавил Гурни. – И он вполне сойдет для меня… |