Онлайн книга «Костяные часы»
Можно зажечь психозотерический фонарик, но свет привлечет к нам внимание. – Если моя догадка верна, то свет не нужен. Если же я ошибаюсь, то свет не поможет. Все очень скоро прояснится. Проход искривляется дугой, так ведь? Да. По дуге еще шагов сто. Холли останавливается. Мы обе слышим ее хриплое дыхание, тяжелые удары сердца и шепот Мрака. Холли оглядывается, в темном коридоре сверкает монохромный сполох. Она поднимает руку, видит черные очертания ладони, слабый блеск обручального кольца. У Мрака свое свечение, мысленно поясняю я. Он медленно заполняет коридор. Лучше не останавливаться. – Черт возьми! – говорит Холли и идет дальше. Я доверяюсь ей, хотя мне очень хочется просканировать ее мысли. Еще пятьдесят шагов – и Холли останавливается перевести дух. Теперь к ее страху примешивается надежда. – Послушай, мне не чудится? Скажи-ка, чего касаются пальцы правой руки? Я проверяю и перепроверяю. Ничего. Она поворачивается вправо, прикладывает ладони к черной пустоте. Ощупывает края, и мы понимаем, что это узкий проход в стене. – Посвети мне, пожалуйста. Чуть-чуть, как спичкой. Я полуэгрессирую из глазной чакры Холли, создаю тусклое свечение. Сегодня Холли столько навидалась, что даже не удивляется свету, сияющему у нее изо лба. Прямо перед нами короткий, шагов на пять, соединительный туннель, который упирается в очередную развилку. Влево поворачивает дуга основного прохода, справа за нами по пятам следует Мрак. – Мы в нем, – шепчет Холли. – Гаси свет. Я больше верю своей памяти, чем глазам. Объясни, пожалуйста, в чем дело. Я сгораю от любопытства. Холли идет по туннелю до развилки, скользит ладонью по стене и поворачивает направо. – В последний раз я видела Джеко, когда паковала сумку, собираясь сбежать из дома, – негромко говорит она. – Си Ло тебе не рассказывал? Не помню. Это было так давно. В кромешной тьме мы проходим еще шагов десять, и левая рука Холли снова нащупывает пустоту. Очередной соединительный туннель. Она делает пять шагов до следующей развилки и поворачивает налево. Судя по всему, коридоры расположены концентрическими кругами. – Так вот, когда я паковала вещи, пришел Джеко и вручил мне в подарок лабиринт. Он обожал рисовать всякие сложные лабиринты-головоломки… Так, скоро будет еще один вход… Холли делает еще десять шагов по темной дуге, нащупывает проем справа и входит в него. Чтобы ее не расстраивать, я не упоминаю о лабиринте, который Си Ло придумал для короля Вильгельма Оранского. Короткий туннель ведет к очередной развилке. Холли поворачивает направо. – Но этот лабиринт был попроще: девять концентрических кругов и соединительные проходы между ними. Джеко сказал, что я должна заучить лабиринт наизусть. И взял с меня слово, что я его вызубрю назубок, чтобы при случае безошибочно найти выход даже в кромешной тьме… И сейчас мы в этом лабиринте, мысленно завершаю я. – Да, в нем самом. А как – это уже не важно. Транссубстанциация. Душа Слепого Катара воплотилась в Часовне Мрака, а душа Си Ло, вероятнее всего, еще во время нашей Первой Миссии стала этим лабиринтом, своего рода доброкачественной опухолью на ткани Часовни. Холли идет дальше. – Но зачем он это сделал? Для того, чтобы создать путь к выходу после Второй Миссии. Такой, по которому сможешь пройти только ты. А остальные… Мы вспоминаем анахоретов, которые вошли в лабиринт раньше нас и наверняка попали в тупик, а теперь на них надвигается стена Мрака. – А Джеко знает, что мы здесь? Транссубстанциация – это таинство, деяние, требующее великого могущества. Мне оно недоступно, а принципы его действия неведомы. Си Ло никогда не упоминал, что изучает транссубстанциацию. Но поскольку Слепой Катар сразу ощутил наше присутствие в Часовне, резонно предположить, что и Си Ло – Джеко – знает, что ты здесь. Холли отыскивает вход справа и ступает в туннель. Если лабиринт состоит из концентрических кругов, мысленно замечаю я, то мы движемся от центра к краю. – Чтобы войти в центр, сначала надо попасть на край. Чуть дальше будет перекресток. Посвети мне, пожалуйста. Я эгрессирую, снова создаю тусклое сияние. Перекресток. Холли направляется в левый коридор. Я ингрессирую, свет гаснет. Ты сдержала слово и выучила весь путь наизусть? – Ага. Ведь это была последняя просьба Джеко. А потом я помчалась к своему тогдашнему бойфренду и больше никогда не видела брата. Рут, моя невестка, делает всякие украшения, и по рисунку Джеко изготовила мне серебряную подвеску. Когда я окончательно ушла из дома, то взяла подвеску с собой. И с тех пор каждую неделю рассматривала рисунок лабиринта. Теперь будет поворот налево. Мы поворачиваем влево, и в голове взрывается невыносимая боль. Холли резко оборачивается, падает, катится кубарем. Новый приступ боли пронзает ее щиколотки и колени, перед опаленными глазами лепестками мелькают разноцветные пятна. Холли поднимает голову, и я вижу, что над нами высится Константен, а ее глазная чакра полыхает багрянцем. – Покажи мне выход, – материнским тоном велит Второй анахорет, – или я превращу тебя в пылающий факел, чтобы осветить себе путь. Чакры на ладонях Константен багрово сияют, готовые метнуть тяжелые психодротики. Холли дрожит и бормочет: «Не надо, умоляю, не надо, не надо…» Я не знаю, что слышала Константен, что ей известно и сколько психовольтажа осталось в ней после битвы. Судя по всему, вполне достаточно, чтобы нас прикончить, и не раз. Надо отвлечь ее, загнать во Мрак, чтобы дать Холли шанс выбраться. Я эгрессирую, объятая сиянием. Обжигающе льдистым голосом Константен спрашивает: – Ты кто? Маринус, мысленно объявляю я. – Маринус? Ах вот как. Ладно, время поджимает. Веди. Если ты нас убьешь, тебе не выжить. – Что ж, я умру счастливой, зная, кого уничтожила в самом конце Войны. Я пытаюсь придумать какой-нибудь язвительный ответ, но глазная чакра Константен внезапно гаснет, голова запрокидывается, а тело кулем оседает на пол. – Я ЖЕ ПРЕДУПРЕЖДАЛА! – вопит Холли во все горло, истово, как берсеркер, и второй раз изо всех сил ударяет Константен по голове чем-то, смутно напоминающим дубинку. – НЕ СМЕЙ УГРОЖАТЬ МОИМ РОДНЫМ! – И она обрушивает третий удар. Я прибавляю света и вижу Холли, которая, тяжело дыша, склоняется над бездыханным телом Иммакюле Константен. Голова Второго анахорета – месиво из крови, золотисто-белых волос и бриллиантов. Я ингрессирую в Холли, ощущаю, как в ней полыхает сверхновая испепеляющей ярости и еще каких-то эмоций. Через несколько секунд тело Холли сотрясают три рвотных спазма. |