Онлайн книга «Костяные часы»
– Нет, речь не о них. Морпехи отходят. – Ничего себе! Откуда такие сведения? Из офиса генерала Санчеса? – Не-а. Командование обосрется от злости, мол, если хочешь брать Вену, бери долбаную Вену и все такое. – А кто тогда всю эту кашу заварил? Бремер, что ли? – Дружище, наш великий посланник не сварит собственных яиц в джакузи, полном кипящей лавы. – Тогда сдаюсь. Не подскажешь, в чем там дело? – Если заплатишь за пиво, то я, так и быть, предложу целых три подсказки. – Биг-Мак секунд на пять перестал втягивать в себя сигарный дым и сообщил: – Цэ, эр и у. Прямой приказ из конторы Дика Чейни. – У Винсента Агриппы есть источник в ЦРУ? Он же француз! Лягушатник, сторонник капитуляции! – У Винсента Агриппы есть источники информации даже в схроне самого Господа Бога. Чейни боится, что Фаллуджа расколет Коалицию доброй воли – хотя ее и коалицией-то не назовешь, да и доброй воли там не заметно. Вот так-то. Давай приводи себя в порядок и спускайся к нам на ужин. Догадайся, что у нас в меню? – М-м-м… Курица с рисом? – В официальном меню гостиницы «Сафир» числилось полсотни блюд, но подавали всегда только курицу с рисом. – Да ты прямо телепат! – Я мигом, только неглиже накину. – Ага, и снова продинамишь, кокетка! Биг-Мак вернулся в бар, а я поднялся на второй этаж – лифты не работали с 2001 года, – потом на третий и на четвертый. За окном моего номера виднелся черный, как нефть, Тигр, в «зеленой зоне» сияющий огнями, будто Диснейленд в какой-нибудь антиутопии. Я вспомнил роман Балларда «Высотка», где современный лондонский небоскреб представляет собой как бы вертикальный срез развития цивилизации, которая в итоге сбрасывает с себя шелуху роскошных одежд, обнажая свою суть – примитивное насилие. Какой-то вертолет приземлился за Дворцом Республики, где только сегодня утром Майк Климт рассказывал о позитивных сдвигах в Фаллудже и вообще повсеместно в Ираке. Что думают сами иракцы, когда видят этот сияющий анклав изобилия в самом сердце столицы? Я-то знаю, потому что Насер, мистер Куфаджи и многие другие мне об этом рассказывали. Иракцы думают, что хорошо освещенная, имеющая значительный военный контингент и хорошо охраняемая «зеленая зона» – это доказательство того, что у американцев есть волшебная палочка, которой стоит только взмахнуть – и порядок в иракских городах тут же будет восстановлен, но царящая в стране анархия служит плотной дымовой завесой, и под ее прикрытием американцы могут невозбранно качать иракскую нефть. Иракцы, конечно, заблуждаются, но их представления не более абсурдны, чем представления восьмидесяти одного процента американцев, которые верят в ангелов. Рядом послышалось «мяу», и из сумрака появился лунно-серый кот. Я нагнулся к нему поздороваться, и только поэтому мне не снесло череп, как верхушку с вареного яйца, когда взрывом выбило окна западного фасада гостиницы «Сафир», и темные коридоры заполнила взрывная волна, и уши заполнил гулкий рев, и пространство между атомами заполнил атональный аккорд разрушения. Глотаю очередную таблетку ибупрофена и со вздохом гляжу на экран лэптопа. Репортаж о взрыве я писал на пути из Стамбула, в самолете, когда кишки еще крутило и отчаянно хотелось спать, что, разумеется, заметно: документальное повествование, смахивающие на беллетристику, – это ни то ни се. В одиннадцать утра по североамериканскому восточному времени ожидается заявление Рамсфелда по Ираку, но до него еще минут пятьдесят. Включаю телевизор, нахожу канал Си-эн-эн, убираю звук – какой-то репортер из Белого дома излагает предположения «источника, близкого к Министерству обороны» насчет грядущего выступления Рамсфелда. Ифа в своей кроватке зевает и откладывает альманах «Спасение диких животных» за 2004 год. – Пап, включи мне «Дору-путешественницу». – Нет, малышка. Мне нужно кое-что проверить для работы. – А этот большой белый дом у бандита? – Нет, это настоящий Белый дом. В Вашингтоне. – А почему он белый? В нем живут только белые люди? – Э-э… Да. – Я выключил телевизор. – Пора спать, Ифа. – А номер дедушки Дейва и бабушки Кэт прямо над нами? Надо бы почитать ей перед сном – Холли всегда ей читает, – но мне не терпится дописать статью. – Да, они этажом выше, но не прямо над нами. За окном кричат чайки. Тюлевая занавеска легонько покачивается. Ифа затихает. – Пап, а давай сходим к Дуайту Сильвервинду, когда я проснусь? – Так, прекращаем разговоры. Закрывай глазки и засыпай. – Ты сказал маме, что тоже будешь спать. – Да, сейчас лягу. Только ты засыпай первая, потому что мне еще нужно закончить статью и до вечера отправить ее по электронной почте в Нью-Йорк. – А потом признаться Холли и Ифе, что в четверг я не попаду на спектакль «Волшебник из страны Оз». – Зачем? – Как ты думаешь, откуда берутся деньги на еду, одежду и книжки про спасение диких животных? – Из твоего кармана. И из маминого. – А как они туда попадают? – От Денежной феи. – Ну, тогда я и есть Денежная фея. – Мама тоже зарабатывает деньги на своей работе. – Верно, но Лондон – очень дорогой город, так что зарабатывать приходится нам обоим. Я все размышляю, чем бы заменить чересчур образное «пространство между атомами», как вдруг пикает сигнал электронной почты. Подтверждение из «Эр-Франс»; я снова возвращаюсь к статье, но варианта замены вспомнить не могу. – А почему Лондон – дорогой город, пап? – Ифа, прекрати! Мне надо еще немножко поработать. Закрой глазки. – Ладно. Она презрительно фыркает, укладывается и притворно храпит, как телепузик. Это ужасно раздражает, но я не могу придумать, как бы ее заткнуть и при этом не довести до слез. Лучше выждать. «Первой мыслью было, – печатаю я, – „Я жив“. Второй…» – Пап, а можно, я сама схожу к Дуайту Сильвервинду? Главное – не сорваться. – Нет. Тебе всего шесть, Ифа. – Но я же знаю дорогу! Выйти из отеля, перейти по «зебре» улицу, потом сразу по пирсу – и все. Ну просто мини-Холли! – Будущее создаем мы сами, а не какой-то странный тип с выдуманным именем. А теперь, прошу тебя, дай мне поработать. Она обнимает игрушечного песца. Я возвращаюсь к статье: «Моей первой мыслью было: „Я жив!“ А второй – „Ни в коем случае не вставай. Если обстреливают из гранатомета, то взрывы могут повториться“. Третьей…» – Пап, а ты разве не хочешь узнать, что с тобой случится в будущем? Несколько секунд я выдерживаю напряженное молчание. – Нет. |