Онлайн книга «Мосты в бессмертие»
|
– Wilder rock! Stola mein Gewehr! [84] По щекам Гаши потоком лились слезы. Она беспорядочно махала руками, пытаясь вывернуться. Пистолет с глухим стуком упал на пол. Отто несколько раз ударил ее по голове кулаком. – Фашист! Гадина! – голосок звенел, подобно дверному колокольчику. Гаша подняла голову. Сначала она увидела черное дуло пистолета, а потом огромные, неизбывной небесной синевы глаза. В дверях кабинета стояла Леночка. Девочка держала пистолет обеими руками, да так ловко, словно перед этим долго упражнялась на стрельбище. – Не промахнись, родная! – прошептала Гаша. – Что угодно, только не промахнись! Отто упал замертво после первого же выстрела. Но Леночка продолжала палить. Оконное стекло брызнуло осколками. Со стороны улицы, где-то совсем рядом с больничной оградой, снова ударила короткая очередь. Аврора вскочила на ноги, кинулась к окну – и была такова. На острых краях разбитого стекла повисли лоскуты ее одежды. – Убежала, трусиха! – хладнокровно проговорила Леночка. * * * Прежде чем покинуть кабинет Гаша удостоверилась: Отто мертв. Еще пару минут заняли поиски запасной обоймы. Гаша перезарядила «вальтер», сунула его в карман, схватила Леночку за руку. – Бежим, родная! – Только я с тобой, с тобой, с тобой… – приговаривала та, быстро перебирая ножками. Они спешили через двор к госпитальному корпусу. Свежий снежок уже превратился в ледяную корку. За забором по-прежнему глухо тарахтело и ухало. Леночка прикрывала голову свободной рукой, но ни разу не оскользнулась, и не заплакала, и не забоялась! В госпитальный корпус вошли крадучись, прижимаясь спинами к холодной стене. Гаша прислушалась. Все делала так, как учил Костя. Прикрыла глаза, чтобы увидеть. Заставляла себя оглохнуть, чтобы услышать. И она увидела, и услышала. Костя и Вовка были там, и еще – враги. Врагов больше. Сколько их? Гаша втянула носом воздух. Она слышала свое дыхание и биение сердца. Один, два, три, четыре. Зибель и Рейнбрюнер. Имен остальных она не знает. – Мы станем зверями, чтобы вас убить. Мы вцепимся в вас когтями, мы порвем вас зубами… – Гаше чудилось, будто Леночка говорит это вслух, и она зажала ей рот ладонью. Но голос девочки продолжал звучать так внятно, словно ему ничто не препятствовало. – …Мы сожжем ваши тела и развеем по ветру. Не останется вашей памяти, не останется могил. Никто не заплачет о вас… – Перестань же, родная! – прошептала Гаша, и голосок Леночки умолк. Рядом с входом в палату стоял старый ларь. В него венгры-охранники складывали грязные бинты. – Полезай в ларь и сиди там, – приказала Гаша, и Леночка повиновалась. Дверь в палату оказалась распахнутой. Одну из створок подпирала обшарпанная тумбочка без дверей. Гаша притаилась за ней, вытащила из кармана «вальтер», прицелилась. В магазине восемь патронов. Эсэсовцев четверо. Ну что ж, на каждого по два, для верности… Гаша слишком поздно расслышала шаркающие шаги и перестук клюки. Она не успела обернуться. Мир померк, исчез, растворился в чернильном небытии. Звуки отдалились, но не исчезли совсем. Где-то вдали ухали разрывы, слышался тявкающий баритон Зибеля, что-то мерно постукивало, отбивая рваный ритм. Под аккомпанемент странного хохотка где-то рядом подвывала Леночка. – Гашенька, родненькая… – стонала она. – Очнись, миленькая… – Ты цела, девочка? – прошептала Гаша. – Цела, – Гаша услышала знакомый Леночкин запах, почувствовала на щеке прохладное прикосновение. – Я здесь, родненькая. Мне стра-а-ашно! – Чего вдруг? – Гаша попыталась пошевелиться. Голова отозвалась страшной болью. – Он тебя по голове палкой тюкнул, – сообщила Леночка. – У тебя на голове шишка. – Сиди тихо! – прошептала Гаша. Теперь она понимала, почему так темно. Наступил вечер, а света в госпитальном корпусе не зажигали, да и упала она ничком, лицом вниз. Немало труда стоило приподнять голову и осмотреться. Прямо перед собой она увидела распахнутую дверь палаты. – Он забрал пистолет, – пояснила Леночка. – Я не высовывалась. – И теперь сиди тихо… сиди… – и Гаша поползла к входу в палату. Нетопырьевич по обыкновению приплясывал вокруг своей клюки. Двое эсэсманов под присмотром Зибеля совали в жарко пылающую топку буржуйки смятые листы. Рейбрюнер сидел на табурете, широко расставив ноги. Голенища его начищенных сапог отражали языки пламени. – Доз-з-звольте обратитс-с-ся, вашесият-т-тство, доз-з-звольте, – щебетал Нетопырьевич, аккомпанируя себе клюкой. – Was willst du, Greis? [85] – рыкнул Зибель. – Спешил на помощь вашему сиятству… – бормотал Нетопырьевич, брызгая слюной. – И страх превозмог, и пуль сумел избегнуть. А что на улицах творится! С-с-светопреставление! Ад! – Was? [86] Внезапно Нетопырьевич откинул в сторону клюку и вскочил на шаткий столик, стоявший посреди госпитальной палаты. – Was für ein Zirkus? Runter! [87] – рявкнул Зибель. Нетопырьевич не слышал его. Они бил чечетку. Тяжелые, покрытые коростой грязи ботинки в немыслимом темпе барабанили по поверхности стола. Хлипкие ножки кренились вправо и влево, угрожая уронить незадачливого танцора. Рейнбрюнер достал из кобуры «вальтер». Точно такой же Гаша совсем недавно держала в руке. Имела, да потеряла… Она заметила, как Костя зыркнул в сторону пистолета. Наверное, Зибель думал, что русские парни скованы наручниками, что оковы их надежны. Но Гаша, чуть не вскрикнула от радости: Костя просто держал Вовку за руку, делая вид, будто прикован. Делая вид! Костя прямо и неотрывно смотрел в глаза Гаше. Он видел ее, он установил с ней связь, он приказал ей. Гаша взялась обеими руками за ножки ветхой тумбочки. Ее предстояло подняться на ноги и бросить тумбочку. В кого? Это она должна была решить по ситуации, а лучше всего в Рейнбрюнера. У него пистолет – оружие, которое необходимо отобрать. Отобрать, чтобы выжить. Убить, чтобы жить самим. Первый выстрел грянул внезапно. Во время танца Нетопырьевич не вынимал рук из карманов шинели. Так и вертелся, так и топотал, словно рук у него вовсе нет. Но вот ветхий стол снова, в который уже раз, качнулся. Руки Нетопырьевича выскочили из карманов. «Вальтер» дохнул пламенем первый раз, второй. Зибель, высоко вскинув ноги, завалился на спину. В середине его лба темнело ровное, слегка окрашенное красным, отверстие. Гаша не помнила, как поднялась на ноги. Зато она видела, как ветхая тумбочка разваливается на куски, угодив в плечо Рейнбрюнера, как тот теряет равновесие, как стреляет и как промахивается. Гаша видела и Костю. Тот повалился на Рейнбрюнера сверху, сжав в кулаке браслет наручника. Она видела бьющую фонтаном кровь. Она слышала гортанные выкрики и хрипы эсэсманов. Она зачем-то считала выстрелы и, досчитав до десяти, безнадежно сбилась. |