Книга Дитя огня и волшебная корона, страница 3 – Келли Маккалоу

– Кальван, Дэйв, здравствуйте.

Я оцепенел. Сворачивая за угол, мы едва не врезались в нашего директора! Аарон Вашингтон был высоким импозантным мужчиной. Он казался моложе своего возраста, даже несмотря на наметившиеся залысины.

– Куда направляетесь?

Даже видя его улыбку, я понимал: не придумаем ответ – возникнут проблемы.

– Мы ищем тихое место, чтобы позаниматься, – соврал я и в доказательство предъявил ему книгу.

Горло обожгло. По ощущениям это напоминало обжигающий вкус какао холодной ночью или жар костра в темноте.

– Надеюсь, вы не планировали побег?

Я собирался изобразить невинность, но язык не желал повиноваться.

– Вообще-то планировали, – широко улыбаясь, выпалил я, словно жар из горла перешёл на язык и губы.

Дэйв дёрнулся. «Что ты делаешь?!» – словно говорил его взгляд, но я уже не мог остановиться:

– Мы не собирались уходить далеко, Аарон.

Сначала меня немного коробило требование обращаться к учителю только по имени. Потом я понял, что таким образом школа пытается разрушить привычные стереотипы в отношениях учитель – ученик. Директор поднял бровь, но ничего не сказал.

Я заговорщически понизил голос:

– За светофором у здания суда есть короткий путь до холма. – И показал на вершину крутого лесистого склона, виднеющегося за школой. – Там просто идеальные условия для занятий. – Я слегка потряс книгой.

Брови Аарона изумлённо взлетели вверх, Дэйв тоже выглядел совершенно потрясённым.

– Это очень… честно с вашей стороны. Полагаю, вы уже бывали там раньше.

Я лучезарно улыбнулся и кивнул:

– Да, Эвелин, преподаватель актёрского мастерства, проводит там занятия нашего театрального кружка. Она утверждает, что на свежем воздухе легче перевести мысли в другое русло, отвлечься от школьных правил. А ещё заставляет нас собирать мусор в рамках общественных работ.

Одна из главных целей Демократической школы – научить брать на себя ответственность. Любой, кто провёл здесь хоть какое-то время, быстро осознаёт, что ответ на вопрос «Кто, если не я?» – почти всегда «я». Это один из аспектов нашего девиза: «Свобода – это ответственность».

– Мы хотели немного прибраться, а потом почитать. Да, Дэйв?

Дэйв смущённо кивал, пока я доставал из рюкзака полиэтиленовый пакет.

– Если бы мы хотели сбежать за территорию, чего мы, конечно, делать не собирались без вашего ведома… Говорю так не потому, что вы нас поймали, – вновь лучезарная улыбка, – а потому, что это было бы безнравственно.

Я смотрел на него невинными щенячьими глазами. Аарон едва сдерживал смех:

– Пожалуй, это самая очаровательная ложь, которую я слышал от ученика за последние десять лет. Эвелин – отличный преподаватель актёрского мастерства, и теперь я понимаю, почему ты один из её любимчиков.

Он взглянул на Дэйва:

– Хотите что-нибудь добавить?

Дэйв ослепительно улыбнулся и покачал головой:

– О нет. Кальван уже достаточно наговорил.

– Мудрый ход.

Аарон вновь повернулся ко мне и принял суровый вид:

– И всё же я не могу допустить, чтобы вы покидали территорию. Наша школа поощряет отдых, чтобы расширить кругозор и сделать из вас достойных членов общества. Однако законодательство штата не позволяет студентам покидать территорию школы в учебные часы без письменного разрешения.

– Понимаю, Аарон.

Огонь всё ещё не отпускал.

– Хорошо. Я продолжу прогулку. Надеюсь, вы не сбежите, как только я удалюсь. Также надеюсь, что пакет с мусором окажется в баке рядом с моим кабинетом не позже шести. Вы меня понимаете, Кальван, Дэйв?

Директор говорил строго, но в глазах светились озорство и лукавство.

– Конечно. Было приятно пообщаться, Аарон. Спасибо, что спасли нас от проблем. И нет, мы не побежим, как только вы отвернётесь. Мы спокойно перейдём улицу на зелёный сигнал светофора и отправимся на склон. Верно, Дэйв?

– Абсолютно.

– И не будем собирать мусор, – добавил Аарон.

– Конечно, нет.

– Рад, что мы друг друга поняли, – заключил Аарон и повернул за угол.

– Ты что, свихнулся?! – набросился на меня Дэйв.

– Без понятия.

Я не знал, как рассказать про пламя, которое во мне зажглось. Дэйв явно собирался продолжить, но я покачал головой:

– Дай хотя бы собраться с мыслями.

Когда мы перелезли через изгородь, я попробовал разобраться в происходящем. Да, у меня неплохо получается избегать проблем при общении со взрослыми, но не настолько. Это прямо магия какая-то! Я был совершенно сбит с толку. При этом ещё приходилось контролировать напор огня, который продолжал разгораться.

Добравшись до основания склона, мы нырнули в заросли. За ними следовал ещё один подъём. Дэйв наклонился, поднял пластиковую бутылку и передал её мне.

– Убери в пакет.

– Надо всё обдумать.

– Не знаю, что произошло возле школы, но, если мы не наберём пакет мусора, боюсь, возникнут большие проблемы. – Голос приятеля звучал хрипло.

Дэйв достал ингалятор от астмы и коротко вдохнул.

Мы быстро наполнили сумку и устроились в небольшой лощине на гребне холма. Дэйв бросил на меня любопытный взгляд:

– И всё же, что это было?

Я долго молчал, потому что не хотел врать другу. А правда прозвучала бы безумно. Наконец решился:

– Ты же в курсе про мою маму?

Вопрос был риторический. Тема безумия сблизила нас, когда мы с Дэйвом только начали общаться. Мне не нравится употреблять слово сумасшедшая по отношению к матери, но так понятнее. Она скорее полусумасшедшая. Или психически неуравновешенная, если вы любитель всяких терминов. Дэйв понимал это, как никто другой: его отец страдал биполярным расстройством и принимал специальные препараты, хотя и не всегда добросовестно. Мама Дэйва выгнала его отца, опасаясь, что он навредит детям. Тем не менее он по возможности старался принимать участие в их воспитании. У моей мамы, может, и не было официального диагноза, но Дэйв не раз приходил к нам в гости и всё понимал. Подобное трудно объяснить человеку, который, как говорится, не в теме, и только с Дэйвом можно было обсудить ситуацию с родителями.

– И?…

– Когда Аарон поймал нас, я вдруг осознал… что способен выпутаться из любой ситуации. С помощью огня внутри… меня. Звучит безумно, да?

Дэйв выглядел подавленным:

– Если честно, да… Прости, Кальван, но это напоминает папин бред во время приступа.