Онлайн книга «Чудовище»
|
Мама постучала пальцем по снимку. – После маминой смерти твой дедушка очень изменился, – пояснила она. – Конечно, ты не знала бабушку, но по фото видно, как сильно он ее любит. – А Джон-то здесь при чем? – Он моя родственная душа. Вот и все. – Она бережно завернула снимок в папиросную бумагу. – Когда мама умирала, дедушка поклялся, что, когда настанет его час, найдет ее, где бы она ни была. Правда, романтично? – Она снова вытерла глаза. – Я родилась у них очень поздно, а до этого они много лет жили только вдвоем. И каждый раз, как я заходила к ним в комнату, они целовались. – Прям так и каждый. – Иногда я просыпалась ночью, а из гостиной доносилась музыка. Я тайком пробиралась вниз посмотреть, что там такое. Родители зажигали свечи, дюжины свечей, вся комната была в мерцающих огоньках. Заводили пластинку и танцевали. – Мама обвела взглядом комнату, словно видела их сейчас. – А я подолгу стояла и смотрела на них. – И они тебя ни разу не заметили? – Ну что ты, они не сводили глаз друг с друга. Я представила, как маленькая мама дрожит от холода в одной ночнушке, потом крадется наверх в темноте, а родители ее знай себе танцуют. – Ужас какой. – Я скривилась. Мама рассмеялась. – Почему ужас? – Потому что для родителей на первом месте должны быть дети. Мама пристально на меня посмотрела. Впервые за много дней она по-настоящему обратила на меня внимание. – Что это значит? В кухонном календаре мама обвела день свадьбы. Я не могла на это смотреть. Как и на свое расписание подготовки к экзаменам. А также на телефоны, часы, газеты. Мне казалась невыносимой сама мысль о том, что девятнадцатое мая с каждой минутой все ближе. – Родители не должны ставить свои отношения на первое место, – добавила я. – Опять двадцать пять. Лекси, господи боже мой, если я люблю Джона, это еще не значит, что я не люблю тебя. Тебе кажется, будто я принимаю его сторону и он слишком суров к тебе, но это лишь потому, что ты подросток. Однажды ты будешь вспоминать его строгость с благодарностью. – Теперь, значит, это так называется? А ты знаешь, что он в срочном порядке записал меня на прием к психиатру? – Он хочет как лучше. – Ты уверена? Мама нахмурилась. – Я все время думала о тебе, пока была в Брайтоне. Назови меня идиоткой, но я надеялась, что в мое отсутствие вы с Джоном сумеете наконец поладить. – Ты ведь не поэтому уехала. – Наверное, поэтому я оставила тебя дома. – А мне вот кажется, что ты сейчас все это выдумала. – У меня нет сил с тобой спорить. – Мама взяла коробку с вещами, которые намеревалась оставить, подошла к шкафу и поставила ее обратно на полку. – Осталось разобрать два ящика, и готово. Хочешь со мной отнести вещи в благотворительный магазин? – Ты серьезно? Считаешь, что разговор окончен? – Мне все это надоело до смерти. Мама открыла новый ящик, заглянула внутрь. На ее оживленном лице читалась надежда, желание избавиться от последних остатков прошлого, и мне показалось, будто по ковру скользнула тень. – Я могу составить тебе список ужасных вещей, которые произошли в твое отсутствие. – Да, ты уже говорила. Ты доставала Джона, а он ничего не делал. – Он разбил мой телефон. – Твой телефон разбился. – Он выгнал меня из дома. – Ты сбежала. – Потому что он псих! – А ты что устроила? – Мама бросила на меня сердитый взгляд, и в крови моей вскипел адреналин. – Да, я про кофе. Зачем ты налила ему слабительное? О чем ты вообще думала? – Он толкнул меня на стену! – Чтобы утихомирить. – Потому что он садист! Ну вот. Я это сказала. Слова мои отдались эхом в комнате. Мама застыла как вкопанная. – Он хоть раз тебя ударил? – Я не это имела в виду. – Или приставал к тебе? – Еще не хватало! Мам, послушай, я же не об этом. – Тогда о чем? О том, что она словно хрупкая лодочка, которую тащит за собой огромный корабль, чтобы разбить вдребезги. – Он смотрит на женщин как на пустое место. Мама подняла глаза. – То есть теперь он у нас женоненавистник? – Ведь не все женщины постоянно ревут, как ты. Не все мужчины обвиняют девочек-подростков во всем на свете, как Джон меня. И зачем Айрис все время быть паинькой? Помнишь случай с деревом? Помнишь, как Джон обвинил нас в том, что Айрис упала? – Ну уж в этом-то он точно не виноват. – Нет, виноват! Я потому и потащила ее гулять, чтобы она не слышала, как вы орете. – Эдак кого угодно можно обвинить в чем угодно. Меня за то, что я сбежала, того, кто оставил пенек в траве, дерево – за то, что выросло слишком высоко, соседку за то, что не выглянула вовремя в окно и не остановила вас. – Или меня за то, что я помогла Айрис залезть на дерево? – Именно. – А кто тогда виноват в том, что Джон психанул на обратном пути из больницы? Мама покачала головой. – Не знаю. Я вообще такого не помню. – Я выбросила карты из машины, и он на меня наорал. – Значит, ты виновата. – Даже если я сделала это, чтобы тебе помочь? – В каком смысле? Между нами повисло напряжение. Мы впились друг в друга взглядами. – Он перестал орать на тебя и наорал на меня, – пояснила я. – То есть ты хочешь сказать, что специально все это устроила? – Да. – Ты швыряешься стульями и громишь кухню ради какого-то великого замысла? – Видишь, мам? Ты его все время защищаешь, а ведь это он во всем виноват. – Перестань с ним воевать, – сверкая глазами, напустилась на меня мама. – Он станет моим мужем. И твоим отцом. У нас будет счастливая семья, и тебе тоже будет хорошо. Неужели она правда считает, что меня можно осчастливить насильно? Я встала с кровати, подошла к окну, посмотрела в окно на дерево. Много лет назад я выбросила в окно машины карты, и Джон, точно по волшебству, обратил свою злость на меня. Пару недель назад я вышвырнула в окно его ноутбук. Ну и между этими двумя случаями происходило много всякого разного. Замысел не замысел, но что-то все-таки в этом есть… |