Книга Надежды леди Коннот, страница 22 – София Джеймс

Из церкви к ним поспешил священник; он жестикулировал, выражая сочувствие, как могут только служители Божии; он не выглядел ни покровительственно, ни фальшиво.

Неужели они пришли договариваться о том, что обвенчаются здесь всего через несколько дней после того, как старый герцог лег в могилу, и не снимая траура? Фрэнсис не знал многочисленных сложных правил светского общества, но вполне допускал такую возможность.

К ним присоединился еще один человек, и вся группа стала подниматься по ступенькам. Пожилая женщина, шедшая по другую сторону от Сефоры, взяла ее за руку. Группа являла собой прекрасную картину семейной гармонии и солидарности.

Сефора Коннот выглядела особенно маленькой между высокими Уинбери. Вскоре все они скрылись в притворе церкви.

– Дьявол! – Ему не понравился страх в собственном голосе и ощущение безнадежности. Ему хотелось выйти из экипажа, следом за ними войти в церковь и посмотреть, чем они там занимаются, вытащить оттуда Сефору, поговорить с ней… Но что он скажет?

«Выходи лучше за меня»?

Следуй за мной в темные углы моей жизни, узнай моих демонов? Он покачал головой и проглотил подступивший к горлу ком. Он снова ощутил петлю на шее. Веревка давила на него. Он не мог дышать.

Подняв трость, он постучал по крыше экипажа и обрадовался, когда они тронулись с места. Вскоре они уехали прочь. Такие мечты не для него. Он утратил право на подобные мечты, когда из засады застрелил Ральфа Кеннингса. Три выстрела. Все попали в цель. С тех пор туманные глаза смерти преследовали его в благовоспитанном мире светского общества. Они следили за ним и обвиняли.

Еще через неделю он снова увидел леди Сефору Коннот. На сей раз они встретились на небольшом частном приеме в Мейфэре, в особняке у Адама Стивенейджа. Все Уинбери были в черном, а сестра Сефоры, Мария Коннот, выбрала для своего наряда необычный оттенок сиреневого. Фрэнсис решил, что для нее допустим полутраур, поскольку она не была так тесно связана с новоиспеченным герцогом.

Такой бледной он Сефору еще не видел. Синеватая кожа резко контрастировала с ее черным платьем. Ричард Аллерли крепко держал ее под руку и стоял, как обычно, рядом, нависая над ней. Новоприобретенный герцогский титул как будто добавил ему властности.

Интересно, подумал Фрэнсис, почему Уинбери вообще соблаговолили явиться на такой небольшой прием. С другой стороны, Стивенейдж богат, а деньги, наверное, много значат для человека, который стремится сделать политическую карьеру.

Адам вышел ему навстречу с многозначительной улыбкой, и сердце у Фрэнсиса упало. Если он таким образом собирался свести их с Сефорой Коннот, он поступил плохо. Фрэнсис снова вспомнил их разговор в пабе. Знай он, что Сефора будет здесь, он бы не пришел, но сейчас уже поздно разворачиваться и уходить. Когда он посмотрел на ее левую руку, то заметил, что на ее среднем пальце по-прежнему нет кольца. В глубине души он испытал большое облегчение.

– Дуглас, надеюсь, вы не против моих гостей. Неделю назад вы мне очень помогли; мне показалось, что я должен ответить любезностью на любезность.

Фрэнсис не поверил, что Стивенейдж говорит серьезно. Как только хозяина куда-то позвали, рядом оказался Ричард Аллерли и холодно поприветствовал:

– Лорд Дуглас, я понятия не имел, что вы друг Стивенейджа.

– Он скорее новый знакомый, ваша светлость.

Фрэнсис совсем не смотрел на Сефору, но ощущал ее присутствие; она убрала руку с локтя Уинбери.

– Прости, Ричард, – тихо сказала она, отходя от жениха к сестре.

Фрэнсис обрадовался, что она ушла.

– Мы с леди Сефорой хотим обвенчаться как можно скорее. Смерть отца… – Уинбери замолчал, и впервые Фрэнсис заметил в его глазах отблеск неподдельного горя.

– Примите мои соболезнования в связи с вашей утратой, – вот меньшее, что он мог сказать, банальность, которую принято произносить, чтобы замять неловкость. – Мне очень жаль.

– И мне жаль, Дуглас, что мы с вами снова встретились. Кажется, в моем письме ясно дано понять: я не желаю, чтобы вы появлялись рядом с моей будущей женой.

– Что ж, ваша светлость, если бы вы тогда сами прыгнули в реку, мне вообще не пришлось бы приближаться к ней.

Перчатки были сняты, хотя Фрэнсис старался говорить тихо, учитывая, что они находились в гостях.

– Моя невеста несколько преувеличивает свою благодарность к вам. Она понятия не имеет о вашей репутации, и она – женщина, для которой безнравственность и зло неведомы.

Что-то новенькое! Фрэнсис едва не рассмеялся, но герцог говорил все громче. На них начали оглядываться. Сейчас не время и не место раздувать конфликт, тем более что он горюет по умершему отцу, а в комнате много дам.

– Очень любопытно, – ответил Фрэнсис и, еле заметно поклонившись, отошел. Через несколько секунд, когда он наливал себе бренди, к нему подошла леди Мария Коннот.

– Милорд, наверное, герцог нравится вам так же мало, как и мне.

– Что, простите? – Покосившись в сторону, он заметил, что Сефора Коннот смотрит на них поверх плеча сестры. К Сефоре уже приближался Уинбери. Подойдя, он тут же вновь предъявил на нее свои права и, взяв ее под руку, повел прочь.

– Герцог Уинбери считает, что муж владеет женой и управляет ею во всех ее поступках и мыслях.

– Что ж, очень жаль.

Мария рассмеялась, ее черные глаза сверкнули.

– Моя сестра несчастна. По-моему, они расстались бы, если бы не похороны. Сейчас же Ричард использует свое горе и печаль как оружие. Сефоре трудно бросить такого несчастного человека, но мне хочется верить, что она просто ждет удобного случая.

– Почему вы мне все это говорите? – тихо спросил Фрэнсис, встав так, чтобы их разговор не подслушали.

– Потому что, милорд, однажды вы спасли ее. Может быть, вам снова это удастся?

С этими словами она отошла от него к сестре. Когда он поймал на себе взгляд Сефоры Коннот, он прочел у нее на лице страх и тревогу.

Они рано ушли, извинившись перед Адамом Стивенейджем, и направились домой. Мария очень расстроилась из-за того, что им пришлось уйти в такой спешке.

– Я бы хотела остаться хотя бы на чай, – ворчала она, пока лошади поворачивали на оживленную улицу.

– Мария, у тебя была бы такая возможность, если бы тебе хватило здравого смысла так свободно не разговаривать с Дугласом.

– Ричард, Англия свободная страна, и всем позволено разговаривать, с кем хочется.

Сефора сама понимала, что ответила довольно резко. Однако поведение ее жениха после того, как он заметил в числе гостей Фрэнсиса Сент-Картмейла, ужаснуло и встревожило ее. Она не знала, о чем они разговаривали, но слышала, как Ричард повысил голос. Она достаточно хорошо его знала и сразу поняла, что он в ярости. Его гнев не утих даже сейчас, спустя полчаса.