Онлайн книга «Сон или явь?»
Пруденс отступила назад и принялась разглядывать высящееся на пульте сооружение. Хоть она и видела конструкцию впервые, та вдруг приобрела для нее совершенно новое значение. — Пожалуй, можно попробовать и кое-что посложнее, чем первичная программа, — заметила она. — Верно, куколка. Бикель поднялся, отложил микростяжку и вытер руки о скафандр. — Это не только даст нам возможность проанализировать причины неполадок, но и позволит регулировать энергообмен нашего «Быка». — Но ведь ты подключен к компьютеру, — укоризненно заметила она, указывая на соединения на пульте. — Каждая линия имеет встроенный диод, — пояснил он. — Импульсы из компьютера попадают в нашу испытательную систему, но все, что поступает в компьютер, должно быть закодировано одним из нас и введено вот сюда. Он указал на устройства ввода данных на правой стороне пульта. Прю повернулась и взглянула на монитор. Флэттери спокойно наблюдал за пультом управления. Ей вдруг вспомнились его недавние слова: «Мы можем судить о вещах лишь настолько объективно, насколько это позволяют нам наши ощущения. Таким образом, мы пребываем в дебрях иллюзий, в мире, где само понятие самосознания граничит с иллюзией». И Пруденс подумала: «Чтобы обладать сознанием по-настоящему, человек должен преодолеть иллюзию. Бикель с самого начала понимал это, а я — нет». Она спросила себя, каким образом это повлияет на ее подход к решению их проблем. Понимание химических процессов человеческого организма могло приблизить к пониманию сущности разума, чем никто никогда как следует и не пытался заниматься. Конечно, нейрорегуляционные сдвиги в биохимических процессах, вызванные специфическими медикаментами и галлюциногенами, и раньше интересовали экспериментаторов, но им никогда раньше не доводилось решать проблему чисто механически. Предварительно следовало тщательно изучить процесс. Пруденс сознавала это, но морская свинка была только одна — она сама. А опыты с производными серотонина и адреналина считались крайне опасными. Она даже подозревала, что, вполне возможно, не сможет побороть желание умереть. «Интересно, — вдруг пришло ей в голову. — А, может, я и теперь обманываю себя? Может, это просто еще одна иллюзия? Или предлог не принимать больше антисекс и стать желанной для Бикеля?» — Ну вот и всё, — объявил Бикель. — Давай попробуем. Прю, последи за аппаратурой. Он указал на левую сторону пульта, где поблескивали индикаторы и шкалы многочисленных приборов. — Сейчас я проверю все цепи по очереди импульсным генератором. Буду посылать сигнал с интервалом в одну пятую секунды, — он протянул руку и щелкнул переключателем на правой стороне испытательного стенда, а затем начал загружать первичную программу. — Начали, — вздохнул он. — Начали, — отозвалась она, увидев, как приборы отреагировали на первый импульс. — Мне нужны средние значения пороговой проводимости синапсов, средние значения пороговой проводимости концевых телец и скорость прохождения импульсов в каждой из цепей, — сказал Бикель и одновременно нажал три выключателя. — Пошла загрузка. Он ждал, чувствуя, как постепенно нарастает напряжение. — Приборы регистрируют начало обмена входными импульсами, — сообщила она. — Первая цепь, — отозвался он, подавая импульс генератора. — В пятом уровне затор, — сказала она. — Сигналы не проходят. — Попробую применить кольцевые циклы, — пробормотал Бикель и нажал кнопку. — Ничего, — объявила она. — В пятом уровне сигналы по-прежнему не проходят. Бикель отступил на шаг от пульта и уставился на приборы. — Ерунда какая-то! Ведь в сущности это обыкновенный преобразователь. И выходы должны совпадать! Пруденс еще раз взглянула на приборы. — А приборы все равно показывают полный ноль, — фыркнула она. — Как по-твоему, в чем же дело? — спросил Бикель. — Понятия не имею. — Мы каким-то образом создали единую ортогональную систему для каждой цепи и всей системы в целом, — начал рассуждать вслух Бикель. — А этого в принципе быть не может. Получается, в каждой из отдельных цепей у нас по нескольку систем. — То есть что-то неизвестное поглощает энергию, — предположила Пруденс, чувствуя, как ее охватывает возбуждение. — Разве не это мы называем… — Это не разум, — возразил Бикель. — Чем бы ни являлась эта неизвестная система, она не может быть разумной. Пока еще не может. Устройство слишком простое, оно не может располагать достаточным количеством данных… — В таком случае это просто какое-то неправильное соединение, — сказала Пруденс. Бикель расстроено опустил голову, тяжело вздохнул и ответил: — Да. Должно быть, так оно и есть. — Где у тебя зафиксирована последовательность сборки и результаты тестов? — спросила Пруденс. — Здесь, в памяти компьютера, — ответил Бикель и указал пальцем куда-то влево. — Там записана вся информация… включая и это. Он кивнул на диагностический пульт. — Тебе нужно перекусить и немного отдохнуть, — заметила она. — А я пока начну отслеживать цени. — Мы получили отказ в ходе прямого теста, — проворчал Бикель. — Причем это не была реакция открытой цепи. А тест по взаимодействию цепей даст на выходе ноль, не указывая на точку потери. Это настоящая чертова губка. — Скорее всего, здесь элементарная ошибка, — продолжала она. В отверстии люка межпалубного помещения, где проходили корабельные коммуникации, внезапно показалась голова Тимберлейка. — Нашел, — радостно сообщил он. — Только не спешите, подождите минутку. Он снова исчез. Тем временем Пруденс внимательно изучала распечатки. Наконец она с трепетом убедилась, что ошибки там нет. — Эй! — послышался голос Тимберлейка. Межпалубное пространство отозвалось глухим эхом. Бикель обернулся на голос и увидел, что из люка торчат только ноги Тимберлейка. — Нашел, — радостно заявил Тимберлейк. — Это пятидесятилинейный пучок, одно подключение. Вытащить его? — Куда он ведет? — спросил Бикель. — Судя по маркировочным цветам, он ведет непосредственно к дополнительным базам данных, — ответил Тимберлейк. — И все базы данных подключены таким же образом! Какого же черта это не отражено на схемах? Бикель опустился перед люком на четвереньки и спросил: — А в этих связях есть какие-нибудь буферы или межсетевые интерфейсы? В межпалубном пространстве мелькнул свет ручного фонарика. |