Книга Пока медведица на небе, страница 32 – Юлия Ефимова

– Ну, мне все сожалеют, я периодически этим пользуюсь, знаю, подло, но я не перебарщиваю, держусь в рамках приличий, – очень по-взрослому рассуждала Сенька. – Пойдем на речку, а?

Он почти согласился на рыбалку, как зазвонил телефон.

– Александр, это вы? – услышал он в трубке испуганный голос Карла.

– Почему с телефона Жабы-Клавы звонишь? – ответил вопросом на вопрос Санек, сразу поняв, что что-то не так.

– Клава провалилась и не отвечает оттуда, телефон выпал, я нашел вас в списке и звоню. Я не знаю, что делать, у меня такая особенность – я теряюсь в экстренных ситуациях, – в голосе Карла слышались истерические нотки.

– Стоп, сейчас мне четко: где вы? – сказал Саня и, повесив трубку, резюмировал: – Рыбалка, друг мой Сенька, отменяется, пойдем Жабу-Клаву спасать.

* * *

Карл светил в дыру в полу фонариком телефона, но не видно было ничего, периодически он кричал в надежде услышать хотя бы шорох.

– Клавочка, милая, ответьте, – почти плача, прокричал Карл.

– Милая – это перебор, – услышал он долгожданный ответ и чуть не запрыгал от радости.

– Почему не отвечали так долго, что с вами? Вылезьте скорее оттуда. Меня уже начинают напрягать ваши постоянные полеты, то вверх, то вниз, я, в конце концов, запрещаю вам это делать, – Карл от избытка чувств разошелся не на шутку.

– Карл Юрьевич, – начала Клава как-то невесело.

– Можно просто Карл, мы с вами почти одногодки и не на работе, – ему хотелось сделать ей приятно.

– Я упала на что-то мягкое, но у меня, кажется, голова разбита.

– С чего вы взяли?

– Я не могу ее поднять, а когда трогаю, там что-то липкое.

– Кровь? – уточнил Карл.

– Не знаю, она странная, очень вязкая, может, это мои мозги? Вы не знаете, какие мозги на ощупь?

– Нет, но ваши, предполагаю, могут быть и липкие. Только человек с мозгами кашей мог пойти по прогнившим балкам, что вас сюда понесло? – почти кричал Карл. – Стихи тут начали читать, тоже мне тургеневская барышня нашлась.

– Вы, между прочим, тоже декламировали стихи, кстати, откуда вы их знаете? Ведь это какой-то неизвестный поэт из сети, – спросила Клава, ее голос был печальный и безжизненный, будто она прощалась с жизнью.

– А вы думаете, вы одна такая умная, читающая стихи, а я тупой начальник? – возмутился Карл и, вспомнив, что она там одна и с пробитой головой, сбавил обороты. – А я не такой, вообще я умный и стихи люблю.

В этот момент к развалинам подбежали Санёк и испуганная Сенька.

– Стоп, – закричал Карл. – Ты, Александр, очень аккуратно наступай на доски, а ты, Сенька, вообще стой у стены, здесь всё сгнило, пол может в любую минуту провалиться.

Саня почти по-пластунски пролез к дыре в полу и лег рядом с Карлом, опустив голову в дыру.

– Ну что, Жаба-Клава, как ты там?

– У меня мозги вытекли, – по-деловому ответила она.

– Это плохо, – констатировал Санек, – но не фатально, у нас полстраны без мозгов живет, и ничего, многие даже на руководящих постах, так что не расстраивайся.

– Думаешь? – с надеждой спросила Клава.

– Уверен, – твердо ответил Саня. – С парочкой я знаком, и это мои начальники.

– Александр, давайте уже будем спасать, пока она все свои мозги не потеряла, может, МЧС вызвать? – спросил Карл, который рвался что-нибудь срочно делать.

– Значит, так, сначала уясни два правила: первое – меня зовут Санёк, второе – командовать буду я. Твое МЧС сюда ехать будет четыре часа, за это время ее мозги не только вытекут, но еще и сварятся на ярком краснодарском солнце. Понятно?

– Да, – послушно ответил Карл.

– Смотри, я у деда веревку нашел, но особо искать было некогда, и взял хиленькую, ни ты, ни она меня не выдержат, потому что я, в отличие от тебя, что?

– Что? Толстый? – рассеянно ответил Карл.

– Неправильно, – нисколько не обиделся Саня. – Потому что я богатырь, – по слогам произнес свое звание он. – Вывод – спускаться придется тебе. Ты парень спортивный, руки сильные, удержишься на веревке.

Говоря все это, Саня одновременно привязывал край веревки к стволу ели, растущей в проеме церкви.

– Вот мы с елкой тебя будем здесь ждать, вперед, – скомандовал Санёк, почувствовавший себя начальником спасательного отряда.

Карл сбросил верёвку в дыру и начал спуск, веревка была тонкая, и руки скользили по ней. Надо отдать должное, Карл боролся очень долго, но в какой-то момент руки соскользнули, и он полетел вниз.

* * *

Пахло пылью, затхлостью и еще чем-то родным и близким, чем-то настолько хорошим, что Карл, еще не открыв глаза, улыбнулся. Но улыбка быстро испарилась, лишь только он понял, что произошло. Во мраке сырого подвала через дыру в потолке пробивался рассеянный свет, он лежал рядом с Клавой, она плакала тихо, одними слезами. Карл понял это только по своей щеке, которая стала мокрой, ведь их лица соприкасались.

– Тебе больно? Я на тебя упал? – спросил Карл тихо.

– Нет, Карл Юрьевич, вы приземлились рядом, мне почему-то вообще не больно. Голову я поднять не могу, из нее что-то бежит, а мне не больно, может быть, это шок?

– А может, вытекает ненужное? – пытался неумело успокоить её Карл. – Вот сейчас говорят, что аппендицит совершенно не нужен для нашего организма, я слышал, японцы его удаляют у младенцев сразу после рождения.

– Мне кажется, это не аппендицит, – сказала Клава. – Мне говорили, он в животе.

– Да, я тоже слышал об этом, – подтвердил Карл, – но мало ли.

И, погладив рукой по мокрой щеке, залюбовался ею.

– Все будет хорошо, – все так же тихо сказал Карл, – я обещаю, – ком стоял у него в горле, поэтому слова выходили какими-то трагическими.

– Ребята, вы там как, живы? – послышалось сверху.

– Саня, поторопись, у меня паника, – взмолился Карл.

– Мы делаем все, что в наших силах, – растерянно сказал Санёк.

– Прекрати говорить казенными фразами и делай что-нибудь, – скомандовала Клава, еще пять минут назад разговаривая тихо и жалобно.

– Потерпите немного, спешка нужна только в ловле блох, – обиделся Саня. – Тут Сенька такое нашла, мы вас скоро вытащим, – сказав это, он радостно загоготал и исчез из проема, вновь уступив место рассеянному свету.

– А я почти влюбилась в вас, – неожиданно призналась Клава. – Сначала я была влюблена в вашу внешность, вы чертовски красивы, Карл Юрьевич, я думаю, вы об этом прекрасно знаете. Но, когда я узнала вас поближе, поняла, что вы еще и добрый, и порядочный, и умный, по-настоящему умный. Нет, я не надеюсь на взаимность, я старше вас на три года, и мне до Динки далеко, но мне очень хотелось, чтоб вы знали об этом и вспоминали меня. Вы будете меня вспоминать?