Книга Мои 99 процентов, страница 66 – Салли Торн

Его обтягивающие футболки не лгали. Тело, тело, тело. Эта комбинация плоскостей и изгибов сводит меня с ума. Эти мышцы. Эти линии, эти бедра и такое количество часов тяжелого труда, что меня пронзает боль. Ну почему он вынужден так тяжело работать? Его тело любит мои руки.

– Все это происходит наяву, если только я не вижу очередной эротический сон с участием Тома Валески. В таком случае завтра с утра я не смогу смотреть тебе в глаза.

– После всего того, что я намерен с тобой проделать, ты в любом случае едва ли сможешь смотреть мне в глаза, – со смешком в голосе отзывается он.

Мои бедра непроизвольно сжимаются, и он, почувствовав это, снова целует меня. Ему определенно нравятся мои губы.

– Дарси, сегодня ночью я собираюсь хорошенько тебя узнать.

– Ты и так знаешь меня как облупленную, – со стоном выдыхаю я, но он качает головой.

– Не так, как мне хочется.

Он чувствует, как я вскидываю бедра в ответ, и его рука стягивает мои джинсы до колен. Некоторое время больше ничего не происходит. Когда же Том заговаривает, ему не сразу удается вновь овладеть собой.

– Но сейчас хороший момент спросить тебя, хочешь ли ты продолжать. И если нет, то это твое полное право.

Мое сердце переполняет любовь к нему. Другого такого мужчины нет на всем белом свете. Он идеальный. И я нахожусь с ним в постели. От осознания того, как мне повезло, я готова расплакаться. Я пытаюсь сесть, но мое тело экономит силы.

– Пожалуйста, пожалуйста. Горячее «да». Жалобные мольбы, и так далее, и тому подобное. И я даже не шучу. Избавь меня от страданий.

– Дарси Барретт, умоляющая меня в постели. Кажется, я брежу.

Он негромко смеется, и я чувствую, как его пальцы обхватывают мою лодыжку. Потом меня переворачивают на живот. Когда он обхватывает обеими руками бедра, я внутренне вздрагиваю от неожиданности. На секунду я ожидаю болезненного хлопка резинки и грубого вторжения, возможно, крепкого шлепка по ягодицам. Печальный опыт напоминает о себе, и меня начинает трясти.

– У меня все должно быть под контролем, – говорит Том.

И тут до меня доходит. Он просто хочет посмотреть, что написано на моих трусах. Я так его люблю, что могу лишь рассмеяться и закрыть лицо руками.

Теперь он трется своей колючей щекой о ложбинку вдоль моего позвоночника. Потом утыкается лбом мне в плечо.

– Этот серебристый отблеск на твой коже сводит меня с ума. Мне сразу же хочется…

И он демонстрирует мне, чего именно ему хочется. В ход идут зубы и язык. Матрас заглушает мои стоны. Он переворачивает меня и продолжает дразнить, и ласкать, и изучать мои реакции. От него не укрывается ни мой взмах ресницами, ни мой выдох. Он легонько проводит по моей коже кончиками пальцев, и от его прикосновений по всему моему телу разбегаются электрические мурашки.

– Ты и твоя прекрасная кожа много лет не давали мне покоя. Как-то раз на Рождество я поцеловал тебя в щеку при встрече. Это меня… ошеломило. Мне пришлось пойти посидеть в машине. – Он повторяет поцелуй и качает головой, как будто сам себе не верит. – Это был самый лучший подарок за всю мою жизнь. – Он снова и снова прижимается губами к моей щеке. – Спасибо тебе.

Он так обезоруживающе откровенен, что у меня щемит сердце. Как я могу надеяться сравниться с ним? Я никогда и ни с кем не была в постели ни честной, ни мягкой, но я должна попробовать.

– Ты такой милый. – Я запускаю пальцы в его волосы. – Ну а я каждое Рождество жила в ожидании расставания с тобой, потому что на прощание ты меня обнимал. Да, – выдыхаю я, когда он прижимает меня к себе; возникает пауза, и у меня появляется ощущение, что он про себя произносит мое имя. – Мм, теперь, когда мы наконец перевели наши отношения в горизонтальную плоскость, это еще лучше.

– Ты каждое Рождество ждала, когда сможешь со мной попрощаться? – с болью в голосе спрашивает он, стягивая с меня трусы. – Дарси, я должен загладить свою вину.

– Не беспокойся, я за этим прослежу.

Я чувствую его нерешительность. Тома вдруг одолела робость. Закусив губу, чтобы не улыбаться, я беру его руку и направляю ее вверх по своему бедру.

– Начинай прямо сейчас.

Он ощущает, насколько я готова, и мы снова яростно набрасываемся друг на друга.

Он прикусывает мочку моего уха, чтобы удержать в неподвижности, пока его умелые пальцы исследуют и ласкают самые укромные местечки моего тела. Том отлично умеет решать проблемы. Мое тело содрогается в клетке его тела, а его жаркое дыхание, оглушающее меня, кажется, не может принадлежать человеческому существу. Я напрягаюсь; он застывает. Я расслабляюсь, он вознаграждает меня. Он хочет, чтобы я была мягкой и податливой. Чтобы я стала текучей, как шелк.

– Не так быстро, а не то я кончу, – вырывается у меня, и я смеюсь, не веря своим ушам. – Я никогда в жизни никому такого не говорила.

В отчаянии хватаюсь за свою прикроватную тумбочку.

– Мне повезло очутиться в постели с самым усердным тружеником в мире.

– Так, теперь надо аккуратно.

– Почему? – В темноте я успеваю заметить его блеснувшие глаза, когда он зубами надрывает край серебристого квадратика, как будто это упаковка леденцов, потом кое-что вспоминаю и смеюсь. – Ах, ну да. Я и забыла про твой член.

– Ах, значит, ты забыла? – Он смеется и легонько шлепает меня по ягодице. – Ну, спасибо тебе на добром слове.

– Ну как я могла это забыть, ты смеешься, что ли? – (Его рука вновь оказывается между моих ног, большой палец пробирается глубже и принимается поглаживать меня, нежно и осторожно.) – Ты само совершенство. Я все это время до смерти тебя хотела. Том Валеска, войди в меня.

Никогда еще в жизни Том мне не отказывал.

– О господи! – Я не в силах сдержать стон. – Ты самый идеальный мужчина на свете.

Он смеется, и вот уже его бесконечно медленное и бережное продвижение вглубь меня сменяется уверенными плавными толчками. Он больше, чем все, кто были у меня до него. Я ненавижу себя за эту непрошеную мысль! Как мой мозг вообще смеет думать о ком-то другом? Но вместе с ней приходит осознание, что он осторожничает, чтобы не повредить мне, и это невероятно возбуждающе.

– Спасибо тебе, – произносит он нежно. – Ты моя ожившая мечта.

Каждую клеточку моего тела переполняет наслаждение. Движения Тома кажутся сдержанными, выверенными. Если мне удастся заставить его потерять голову и перестать сдерживаться, я смогу умереть счастливой.

– Нет уж, не жалей меня.

– Просто… просто позволь мне действовать осторожно.

– Я не хочу осторожно. Я хочу честно.

И вот наконец он понемногу начинает ослаблять контроль. Искренность его тела – это что-то умопомрачительное.

– Ну все, теперь мы будем делать это каждый день. Глубже, Том! Сильнее!