Онлайн книга «Бог-скорпион»
|
— Ну вот и все. Он уже пробежал. И целых семь лет мы этого не увидим. — А я и сейчас не видел, — равнодушно ответил мальчик. — С ним бежал юноша, тот, кого зовут Лжец. И тараторил без умолку, не закрыл рот ни на минутку. Мальчик, сразу же оживившись, поднял голову: — Надо было сказать мне раньше! — Зачем? — Я пошел бы смотреть! — Тебе важнее посмотреть на Лжеца, чем на твоего Отца — Бога? — Я люблю его. Когда он рассказывает мне свои истории, на меня не так давит небо. И кроме того, он есть. — Как это есть? Мальчик, сколько мог шире, развел руки: — Он просто есть. Слепец сел осторожно на землю, положил палку себе на колени. — Сегодня великий день, Принц. Ты знал об этом, конечно? — Няньки сказали. Поэтому я и сбежал. Великий день — это стой смирно на солнце и не смей шевелиться. От такого мне всегда плохо. А нужно еще возжигать курения, говорить всякие слова, есть-пить разные вещи, надевать особую одежду. — Я знаю, что тебе трудно. Да и кто не знает?! Принц, твои шаги и вправду звучат как шаги старичка, но сегодня Бог докажет, что он Бог, и, может быть, тебе станет лучше. — А как он может доказать это? Слепец задумался: — Если на то пошло, можно спросить и как Он поддерживает небо, и как заставляет воды реки подниматься. Но Он делает это. И небо не падает, а вода в реке скоро поднимется, как поднималась и раньше. Как это происходит — тайна. Принц вздохнул: — Я устал от всех тайн. — Но только благодаря им мы живем, — ответил Слепец. — Вот, давай я покажу тебе. Видишь, ту пальму слева? — Нет. Солнце мешает. — Ну, неважно. Если бы ты ее видел, то разглядел бы зарубки у нее на стволе. На высоте примерно одного локтя от земли — Зарубка Печали. Если вода поднимется только лишь до нее, будет голод. Тебе сколько лет? Десять? Одиннадцать? Когда я был немногим постарше тебя, такое случилось, и Бог, который тогда у нас был, принял яд. — А люди как? Голодали? Умирали? — Да; и мужчины, и женщины, и дети. Но сегодня Бог силен. Неутомим в любви, — хоть детей всего двое: ты и твоя сестра, — могуч на охоте, непобедим и в еде, и в питье. Так что вода поднимется по стволу до Зарубки Отличной Еды. Забыв про солнце, Принц внимательно вглядывался: — А та зарубка, на самом верху? Слепец покачал головой, не сразу решаясь ответить. — Давным-давно — когда точно, не знаю — было сделано предсказание. Говорили, будто один из Богов сделал эту зарубку, и вода никогда еще не поднималась так высоко. Слишком много хуже, чем слишком мало. Если вода дойдет до этой зарубки, весь мир утонет и волны будут плескаться у дверей Дома Жизни. А зовется она… — наклонившись, Слепец прошептал: — Зарубка Всеобщей Погибели. Принц молчал, и, выждав немного, Слепец, нащупав его коленку, тихонько ее погладил: — Ты еще слишком мал, чтобы все это знать. Не мучься сейчас — не думай. В свое время, когда я умру, а Бог обретет Бытие в Доме Жизни, ты вместо него будешь Богом. И тогда ты все поймешь. Вскинув голову, Принц с силой, горестно выкрикнул: — Не хочу я быть Богом! — Что? Как? То есть как это — не хочешь? Больше ведь некому! Принц яростно замолотил кулаками по сухой глине: — Не буду я Богом! И они меня не заставят! — Тише, тише, дитя! Подумай, что будет со мной, если кто-то услышит?! Принц сверлил взглядом незрячие бельма, как будто так можно было заставить Слепца увидеть. — Не буду… Потому что не могу. Не могу я заставить воды реки подниматься… и небо поддерживать не могу. Я иногда вижу сон: Темнота. И все рушится. Каждая вещь тяжелая, давит. А мне ни двинуться, ни вздохнуть… Слезы бежали по лицу Принца, потом потекло и из носа. Он поднял руку, утерся. — Не хочу я быть Богом! Слепец заговорил настойчиво и громко, как бы пытаясь властью голоса заставить его слушать: — Когда ты женишься на своей Царственной Сестре… — Я никогда не женюсь, — с неожиданной страстью возразил Принц. — Никогда. А уж на Прелестной-Как-Цветок и подавно. Но и ни на ком другом тоже. Когда я играю с мальчишками, им хочется играть в охоту, а я от этого задыхаюсь. Когда играю с девчонками, они хотят играть в мужа — жену, и приходится прыгать на них вверх и вниз, пока снова не задохнешься. А тогда они сами начинают на мне прыгать, и у меня от этого голова кружится. Какое-то время Слепец молчал. — Да, — сказал он наконец, — да, так, так. — Я хотел бы быть девочкой, — выговорил Принц, — хорошенькой девочкой, у которой всех дел-то — всегда быть красивой и наряжаться. Тогда они не смогли бы превратить меня в Бога. Слепец задумчиво почесал нос: — Но не поддерживать небо? Не заставлять воды реки подниматься? Не убивать на охоте быков? Не поражать метко цель? — Мне эту цель не увидеть, какое уж там — поразить. — Не понимаю, что это значит. — У меня что-то вроде тумана перед глазами. — Принц! Ты не выдумываешь? — И он становится все плотнее. Медленно, но я чувствую. — Нет! — Так что, сам понимаешь… — Но, бедный малыш, бедный Принц, что Они говорят? — А я никому не рассказывал. Я устал от всех этих курений, нашептываний, от гадости, которую надо пить. Я устал. Слепец заговорил взволнованно и громко: — Но ты же ослепнешь! Мало-помалу, год за годом ты будешь слепнуть, дитя. А что будет с нами? Ты только вспомни: ведь есть Зарубка Всеобщей Погибели! — А мне какое до этого дело! Если бы я был девочкой… Уперев палку в землю, Слепец пытался встать на ноги. — Они должны знать. Он должен узнать немедленно. Бедный Принц, бедный слабый ребенок. И бедный народ! Мальчик схватил Слепца за ногу, но тот вырвался, встал наконец во весь рост. — Не рассказывай никому! — Я должен, бедняжка. Они тебя вылечат… — Нет! — Я громко обращусь к Богу, когда он будет заканчивать Свой бег, и Он услышит меня. — Не хочу я быть Богом! Но Слепец уже шел торопливо вперед, постукивая палкой по знакомым стволам деревьев, ступая безошибочно на узкие тропинки, тянувшиеся между ирригационными каналами — в данный момент желобками со стенками из сухой глины. Принц забегал вперед, потом бежал рядом, плакал, взывал к Слепцу, дергал его за набедренную повязку, пытался ухватить за руку, но тот шел вперед, ни на миг не сбиваясь с шага, и только бормотал, отмахиваясь палкой и качая головой: |