Книга Хотите быть герцогиней?, страница 68 – Тесса Дэр

Эмма заслуживала другого. Каждая минута в тюремных стенах означала: он потерял еще минуту, которую мог бы провести рядом с Эммой, когда она так в нем нуждалась, и приблизился к тому, чтобы потерять ее навсегда.

Пробить бы эту стену кулаком!

Однако всем известно: деньги говорят громче, чем сила. Тюремщики уже отобрали у него все дорогостоящие мелочи – монеты, галстучную булавку, часы.

Эш взялся за прутья решетки и с ожесточением потряс их.

– Эй вы! – крикнул он. – Выпустите меня, и можете забирать мою одежду. Сапоги из магазина Хоби. Я заплатил за них восемь фунтов. Сюртук от самого лучшего портного. Он стоит…

Эшбери замолчал. Собственно, сколько стоит его сюртук? Он не имел понятия. Для него-то сюртук был бесценной вещью – его выбирала Эмма.

Тем не менее он был готов продать сюртук, причем с радостью. Эмма была для него дороже всего на свете.

– Жилет из чистого шелка! – продолжал Эш. – Заодно заберите мою рубашку. – Сорвав с шеи платок, он начал расстегивать жилет. – Перламутровые пуговицы! Каждая стоит не меньше шиллинга.

Если бы потребовалось, он бы разделся донага и голым побежал по улицам Лондона – о рождественском бале у Уортингов судачили бы потом долгие годы, но он больше не думал о себе.

Эш снова вцепился в прутья решетки.

Его сокамерник закашлялся.

– А почем берешь за носки? – спросил он между приступами удушья.

Вдруг послышалось шарканье ног, приглушенный разговор со стражниками. Герцог прислушался. Слов было не разобрать, но он понял, что в коридоре о чем-то спорят. Вполголоса.

Один голос был женский.

Его сердце подскочило. Кто бы это мог быть? Эмма?

Вряд ли стоило надеяться, что она пришла сюда за ним, простив и его глупость, и его никчемность.

– Это не твоя леди, – заявил пропахший джином арестант.

Прав был беззубый пьянчуга. Эшбери вряд ли стоило надеяться.

По коридору застучали шаги. Множество шагов.

К решетке подбежала леди Пенелопа Кэмпион и вцепилась в прутья.

– Эш, успокойся. С кошкой все хорошо. Она у меня дома, угощается свежей рыбкой.

– Ради бога, Пенни! – К подруге подошла Александра Маунтбаттен. – Герцог волнуется вовсе не из-за кошки.

Действительно, благополучие кошки волновало Эшбери постольку-поскольку. Вот собственное заточение и неминуемое унижение, которое достанется Эмме на балу у Уортингов, лежало на его душе невыносимо тяжким грузом.

Появилась Никола.

– Мы разработали план, как устроить ваш побег. Алекс должна была настроить тюремные часы, а я – испечь пирог со снотворным порошком и угостить стражников…

– А мне полагалось привести козу, – перебила подругу Пенни, – чтобы их отвлечь.

Мисс Маунтбаттен приподняла бровь и послала Эшу взгляд, как бы говоря: видите, что мне приходится терпеть.

– Но потом мы решили сброситься и прибегнуть к более благоразумному способу – подкупить стражу.

– Да, наверное, это лучше всего, – согласился Эшбери.

В коридоре появился стражник. Заговорщицки подмигнув герцогу, повернул ключ в замке, выпуская узника на свободу.

– На твоем месте, парень, я бы особо не радовался. Долго тебе на свободе не гулять. Кто-нибудь закричит: «Лови его!» – и уже на рассвете ты снова окажешься у нас.

Об этом Эшбери подумает позже – у него есть еще несколько часов.

Прежде чем покинуть камеру, он бросил соседу свое пальто.

– Держи. Тебе нужно вылечить кашель.

Как только они вышли на свежий ночной воздух, Эш принялся благодарить своих спасительниц.

– Я у вас в долгу, дамы. Рад, что у Эммы такие подруги!

– Не говорите глупостей, Эш, – возразила мисс Тиг. – Мы и ваши друзья тоже.

Эшбери на минуту задумался. Некоторым образом эти слова были ему очень приятны, однако сейчас не время разбираться в таких тонкостях.

Пенни вложила ему в руку несколько монет – Эшбери огляделся по сторонам в поисках наемного экипажа.

– Как вы узнали, что я здесь?

– Ну, сначала в моем саду появилась кошка, – начала Пенни. – Тогда я понесла ее Хану. Он-то и сказал, что вы уехали. Мы пошли в конюшню – лошади и карета были на месте. Потом словно ниоткуда появился мальчик в черном фехтовальном костюме, который разыскивал вас.

Тут из переулка выскочил Тревор.

– Я услышал, будто чудовище из Мейфэра поймали. Вы же знаете, я всегда держу ухо востро.

– Просто исключительный молодой человек, – заметила Александра Маунтбаттен.

– Да, – согласился Эшбери. – Так постоянно твердят мне все дамы.

– Вот, возьмите. – Тревор сбросил с плеча ранец, поставил на землю и открыл, извлек из ранца черный плащ и шляпу с высокой тульей. – После того утра в гостинице у меня не было возможности вернуть это вам.

– Эти вещи мне больше не нужны, – сказал Эшбери. – Возьми их себе, а то этот твой маскарад просто ужасен. Любительщина самого низкого пошиба.

– Правда? Я могу взять ваши вещи себе?

– И титул «чудовище из Мейфэра» заодно, если хочешь. – Герцог взмахнул рукой – и на углу остановился кеб. – Ты с честью завершил обучение в качестве моего подмастерья.

Мальчик нахлобучил шляпу.

– Здорово, вот что я вам скажу!

– Однако запомни, – продолжал Эш, быстрым шагом направляясь к ожидающему кебу. – Ты должен стать джентльменом. Не выражайся как извозчик. Если хочешь выругаться, делай это как человек образованный. – Распахнув дверцу кеба, герцог забрался внутрь. – Можешь почерпнуть подходящие выражения у Шекспира.

– Ее светлость герцогиня Эшбери!

Едва Эмма возникла на пороге бального зала в Уортинг-Хаусе, все разговоры разом смолкли и присутствующие уставились на нее во все глаза. Эмма узнала нескольких дам, постоянных заказчиц в швейной мастерской мадам Биссетт.

Аннабел Уортинг бросила на нее острый, точно кинжал, взгляд. Эмма судорожно проглотила комок в горле, призывая на помощь небеса.

Нет, решила она, в этой мольбе нет необходимости. Никакие небеса ей сейчас не помогут – это она усвоила давным-давно.

Когда-то Эмма пешком пришла в Лондон, одна-одинешенька, в лютую зимнюю стужу, она не поддалась отчаянию, не умерла с голоду – нашла работу и начала новую жизнь в большом городе.

И теперь она скорее проглотит все булавки, какие только найдутся в мастерской мадам Биссетт, нежели позволит Аннабел Уортинг одержать победу.

Сегодня вечером она станет для себя и феей-крестной, и прекрасным принцем. Даже рыцарем в сияющих доспехах! А точнее, дамой в сияющем платье.