Онлайн книга «Ликвидация последствий отстрела негодяев»
|
На этот раз она приготовила оба зелёных. – А малины у нас разве нет? – поинтересовался он. Последние две ночи они проводили у Евы. Она жила в Филях, на улице Первомайской, в двенадцатиэтажном панельном доме брежневской эпохи, на шестом этаже, и особого порядка в двухкомнатной квартире не наводила. Это было в её характере: предельная отдача на работе и почти полная расслабленность дома. Готовить она не любила, и Калёнову это даже нравилось, потому что он-то как раз при его прежнем одиноком образе жизни готовить любил и умел. – Что смотришь волком? – нахмурилась она. – Нету малины. Сам виноват, забыл купить. – А ты на что? – Мои принципы жизни иные. Калёнов улыбнулся, берясь за чашку с зелёной пенкой. – Чего лыбишься? – с притворной угрозой спросила Ева. – Отец говорил о маме перед разводом: её принципы жизни не совместимы с жизнью. И добавлял: с моей жизнью. – Они давно развелись? – Когда мне было восемнадцать лет. Я только вступал во взрослый мир, собирался в московский физтех, а учился в итоге в Минске. Оба умерли и похоронены на одном кладбище, но в разных могилах. – А как в ГРУ оказался? Мы на эту тему не говорили. – Долгая история. – Расскажи. – В другой раз как-нибудь. Что не спрашиваешь, почему я тоже развёлся с женой? – Неинтересно, – повела она плечом, вскочила, подбежала к плите, на которой шипели поджариваемые ломтики белого хлеба. – Готово, можем пить кофе. Сели за стол. – Что-то Веня давно не звонил, – задумчиво сказал Калёнов, берясь за чашку. – Что у них происходит, хотелось бы знать. – Не понимаю, почему его отправили в отставку, – проговорила Ева. – Он же ни в чём не виноват, потому что выполнял приказы Гаранина. Да и полковника жалко. – Это не просто чья-то нездоровая инициатива, их хотят вывести из игры. Кто-то потихоньку обрубает концы, ведущие к заговору. Барсов и полковник сейчас под ударом, им надо поберечься. Когда они были в системе, она их защищала, но теперь они сами по себе, и опасность возрастает. – Мы тоже под ударом. – Ничего, всё равно мы все вместе, отобьёмся. – Оптимист ты, Калёнов. – А то. В спальне зазвонил его сотовый. Он вышел из кухни, взял трубку. – Привет, полковник, – заговорил Барсов. – Не разбудил? – Доброе утро, майор, завтракаем. – Подозрительное движение не заметил? – Пока всё тихо. – За мной пошли какие-то хорошо знающие дело «топтуны». Если бы не был настроен на слежку, не заметил бы. – ЧВК? – Непохоже. Задействована серьёзная нанотехника, я заметил муху, которая вела себя не как муха, в связи с чем нужна срочная консультация Евы. Она в курсе таких разработок и может облегчить задачу идентификации следаков. – Она готова. – Можете подъехать ко мне или к Гаранину? Калёнов подумал: – Давай лучше встретимся у Болотова, мы с Евой к нему собирались. Барсов тоже помолчал пару секунд: – Договорились, в одиннадцать успеете? – Без проблем. – Калёнов вышел из спальни, встретил взгляд Евы, спрашивающий: кто звонил? – Барсов. Едем встречаться к одиннадцати. – Куда? – Они с полковником подъедут к твоему отцу. – Тогда я собираюсь. Выехали в начале десятого, на машине Евы, ездившей на «Мерседесе»-паркетнике GLK, направляясь из Филей через МКАД в сторону Новорижского шоссе. Полковник в отставке Иван Дмитриевич Болотов жил под Волоколамском, в деревне Чисмена, в собственном доме современной постройки с красивым экстерьером. Суперкоттеджем дом назвать было трудно, однако выглядел он солидно и модно: кирпичный, двухэтажный, с мансардой и верандой, обращённой к лесу. Участок вокруг коттеджа был засажен полосами малины, чёрной смородины и плодовыми деревьями – яблонями и сливами. Хозяин с утра до вечера ухаживал за садом и навёл на территории усадьбы идеальный порядок. В одиннадцать часов дня он тоже копался в огороде. В выгоревшей жёлтой майке, длинных полотняных шортах и в натянутой на голову соломенной шляпе, Болотов мастерил оградку к грядкам с клубникой. Отложил рулон зелёной пластиковой ленты, увидев въезжавший «мерс» Евы. Ворота на территорию усадьбы открывались автоматически. Ева, выглядевшая двадцатилетней девчонкой, взметнув длинные волосы, выпорхнула из кабины, одетая в стиле бохо: сарафан до колен в мелкий цветочек, тонкие бретели, никаких лифчиков, танкеты Chloc, капля духов «Impress». Обняла отца, проворчавшего: – Ты бы ещё без нижнего белья приехала. Ева засмеялась, кивнула на Максима Олеговича: – Ему нравится. – Ну, разве что. Идёмте в дом. – Болотов направился в обход теплицы к кольцу бассейна с водой. – Я сейчас, располагайтесь. Ева взяла Калёнова под руку и повела к центральному входу в коттедж, откровенно прижимаясь к нему всем телом. У неё было хорошее настроение. Они уселись на веранде, обдуваемой прохладным ветерком. Хозяин дома заранее расставил на столе чашки, вазочки, фрукты, графин с компотом, накрыв их полотенцем. На веранду заглянул кот породы норвега – чёрный, с белыми лапками и сердечком на груди. Ева позвала его, но он не подошёл, осмотрел Калёнова, сделал круглые глаза и скрылся в доме. – Серьёзный зверь, – хмыкнул Максим Олегович. – Порода такая, – засмеялась Ева. – Не игривый. Но я его люблю. У моей подруги Валентины живёт кот породы манчкин, такая душка! Ножки короткие, любопытный и ласковый. – У нас тоже всегда коты жили, но в основном дворняги. Я с ними дружил. Гости принялись за яблоки, умиротворённые погодой и временным отсутствием экстрима. Болотов заявился через несколько минут, переодетый в сетчатую футболку и треники, принёс заварной чайник. Но посидеть втроём не получилось: у ворот гуднула машина, и Болотову пришлось вставать и встречать новых гостей. Это были Барсов и Гаранин, оба в летней джинсе, с виду спокойные, без следов каких-либо волнений на лицах. Поздоровавшись со всеми, подсели к столу. Гаранин налил себе холодного компота. Барсов с нескрываемым восхищением и ноткой сожаления во взоре осмотрел женщину: – Отлично выглядите, сударыня! – По примеру мужа (при этом слове Калёнов с интересом посмотрел на неё) веду здоровый образ жизни, – повторила она с улыбкой фразу, сказанную утром Калёнову. – Пап, есть чего-нибудь похолодней чая? |