Книга Не убежать от искушения, страница 18 – Кейт Хьюит

— Я хочу погулять по магазинам в Афинах, — сказала Милли Янису солнечным сентябрьским утром. — Подбросишь меня до плота?

Янис озадачился.

— Господин Сантос будет не рад, что ты поплыла на общественном плоту.

— Я на нем уже плавала, — отмахнулась Милли.

Она была уверена, что Алексу плевать, на чем и как она поплывет.

— Да, но это было до брака, — возразил Янис. — Подожди пару дней, и, может, господин Сантос…

— Я не могу ждать, — перебила Милли. — К тому же, — она заговорщически наклонилась к уху Яниса, — у меня сюрприз для Алекса.

Отчасти это было правдой. Вот только сюрпризом было явно не то, что предположил Янис, судя по его загоревшимся глазам. Милли знала, что Янис — как и Марина, как и Анна, — искренне желал им обоим любви.

Через десять минут она уже паковала сумку. Четкого плана действий у Милли не было. Она лишь знала, что ей нужно добраться до Афин и поговорить с Алексом. Дальнейшие действия она обдумает на плоту. Или вообще будет действовать по обстоятельствам. Главное — встретиться с Алексом один на один.

В такое время года Эгейское море штормит, и почти всю поездку Милли страдала морской болезнью. Поэтому по прибытии в Афины сил в ней уже не осталось. Еле передвигая ноги, Милли добралась до скромного отеля, где и сняла себе номер. Янис дал ей ключи от афинской квартиры Алекса, но Милли не хотела встретить там Алекса раньше времени. К этой встрече надо было подготовиться.

Она приняла душ и переоделась. В зеркале отражалась женщина, которая ни при каких обстоятельствах не приглянулась бы Алексу Сантосу. Но, с другой стороны, Милли и не собиралась его соблазнять. У нее это не получилось, даже когда она выглядела куда лучше.

Милли вышла на площадь Синтагма, где располагался офис Алекса. В сердце кольнуло, когда она увидела светящуюся надпись «Аптека». Хотя Милли и сказала Алексу, что она не беременна, на самом деле она даже не делала тест. А задержка месячных уже была налицо. Конечно, это можно было списать на стресс, но для успокоения души Милли направилась в аптеку.

— Господин Сантос очень занят, — сказала секретарша в приемной блестящего небоскреба. Это была другая девушка, не та, которой Милли представилась как невеста Алекса. — К тому же, — продолжила секретарша, — господин Сантос вообще не принимает посетителей.

— Меня он примет, — уверенно ответила Милли, хотя уверенности в этом не было никакой. — Я его жена.

Секретарша открыла рот от изумления и осмотрела Милли с ног до головы.

— Его… жена?

— Да, его жена, — повторила Милли. — Поэтому позвоните господину Сантосу и скажите, что я здесь.

Девушка сняла трубку, набрала номер и заговорила на греческом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она отложила телефон и кивнула.

— Можете подняться.

Стоя в лифте с зеркальными панелями, Милли опасалась упасть в обморок. Ее сердце колотилось с немыслимой силой, а ноги подкашивались так, что приходилось держаться за стенку. Будучи на взводе и эмоциях, она так и не продумала план своих действий.

Двери лифта открылись, и возле них стоял он.

— Что ты здесь делаешь?

— Навещаю супруга, — отрезала Милли, выходя из дверей. — Или это не входит в условия контракта?

— К черту условия, — холодно ответил Алекс. — Контракт без пяти минут аннулирован.

— Но разве это не то же, что развод?

По лицу Алекса пробежала тень сомнения.

— Что?

Милли вошла в его кабинет, занимающий едва ли не половину двадцать второго этажа. Она задействовала все свое актерское мастерство, чтобы скрыть дрожь в теле.

— По контракту ты должен мне еще пять миллионов, если инициатором развода будешь ты.

Алекс закрыл за собой дверь.

— Вот для чего ты приехала? Чтобы требовать денег?

— Нет, — раздраженно ответила Милли. — Я приехала за ясным ответом. По‑твоему, каково это — когда твой муж исчезает в первую брачную ночь и три недели не выходит на связь? Как ты можешь быть таким жестоким?

— Жестоким? — Алекс отказывался верить в происходящее. — Я не пытался быть жестоким, Милли. Я пытался быть добрым.

Так же не веря своим ушам, Милли сдавленно хмыкнула.

— У тебя извращенное представление о доброте. Ты хотя бы можешь представить, насколько мне было плохо? Я чувствовала себя брошенной, отверженной.

Она скрестила руки на груди и гордо вздернула подбородок. Меньше всего ей хотелось выглядеть обиженной.

Алекс медленно покачал головой.

— Если кто и чувствовал себя брошенным… — Он не договорил. — Никто не отрицает, что наша брачная ночь обернулась кошмаром. И я тебя понимаю. Как я ни пытался, тебе было сложно… — Он протяжно выдохнул, к щекам подступил румянец. А шрам мгновенно стал багряно‑красным. — Тебе было сложно до меня дотронуться.

Милли непонимающе смотрела на него.

— Что?

— Прекрати, Милли. Это было слишком очевидно. — Алекс подошел к своему рабочему столу и опустился в кресло. Похоже, он снова пытался превратить их беседу в деловые переговоры. — Предлагать тебе выйти замуж за такого, как я, было глупой идеей.

Милли подошла к нему ближе. Все то, что говорил Алекс, никак не сочеталось с ее собственными мыслями. Он что, имеет в виду свои шрамы?

— О чем конкретно ты говоришь? — спросила Милли.

— То есть ты не понимаешь…

— Алекс, я прошу тебя, скажи, что ты имеешь в виду.

Губы Алекса сложились в ровную, тонкую линию. Милли бы не удивилась, если бы из его ноздрей вдруг вырвалось пламя.

— Я тебе омерзителен, Милли. Настолько, что тебя даже вырвало.

— Алекс, меня вырвало из‑за шампанского.

— Один бокал…

— На голодный желудок, плюс нервы, — перебила Милли. — Алекс, я боялась до смерти. Я была девственницей. — Ее голос дрогнул. — Ты ведь знал об этом, правда?

Кровь отступила от лица Алекса.

— Да.

— И тебе не пришло в голову, что поэтому я была напугана? А не из‑за твоих шрамов? — В Милли кипела злоба, удивляя своей силой ее саму. — Почему бы тебе не перестать хоть на минуту думать о себе, любимом, и подумать о том, каково было мне? Девственнице, оказавшейся в брачную ночь в постели с незнакомцем.

— Который тебе отвратителен.

— Перестань нести этот бред! — воскликнула Милли. — Если бы ты захотел, то заметил бы, как сильно я тебя хотела!

Алекс посмотрел на нее с недоверием. Какой ей смысл с ходу сочинять эту нелепицу?

— Твои действия говорили об обратном, Милли.