Онлайн книга «Зримая тьма»
|
Сам Джерри вымылся на удивление тщательно. Когда он не только побрился, но и оделся, Софи села на стул, он — на неприбранную кровать, и они посмотрели друг на друга поверх кофейных кружек. Он был заметно выше ее, но с хрупким и как бы расхлябанным телом. Его голова и лицо при свете дня были… привлекательны — не то слово; красивы — тоже не годится. В общем, в слове ли дело? Ритм — и словно увидев в ее голове, позади отражателей, это слово, Джерри начал монотонно насвистывать: намек на мелодию и постук пальца по кружке. Ритм был для него всем, потому-то… — Джерри, я безработная. — Выгнали? — Сама ушла. Надоело. Простенькая мелодия оборвалась, сменившись звонким удивленным свистом. Над головой вспыхнула короткая перепалка, пару раз грохнуло, и вернулась относительная тишина. — Соседи у меня — прелесть! Погоди-ка. Джерри отставил кофе, достал кассетный магнитофон и включил его. Воздух вздрогнул. Он с облегчением поймал ритм, покачивая головой с закрытыми глазами, поджав сочные губы — губы, которые будут… будут избегать этого слова из шести букв, которым она сама никогда не пользовалась, так что все не сведется к одному только совокуплению, как у уток, правда? — А с какой это птицей ты вчера развлекался? — Не с птицей, лапочка. Со знакомым парнем. Его глаза раскрылись шире — большие, темные, — и лицо вокруг глаз улыбнулось. Какая девушка устоит перед этой улыбкой, глазами, темными волосами торчком? — Правда? — Вечерок был что надо. — И все? — Слово офицера и джентльмена. — Так значит?.. — Вот именно. Показать офицерский патент? Раз ты его получил, он остается у тебя даже после отставки. Младший лейтенант. Представляешь, Ольстер, и в тебя стреляют! Паф! — В тебя стреляли? Правда? — Ну, стреляли бы, если бы я остался. — Мне хочется увидеть тебя в форме. Он потянул ее на кровать и обнял. Она обняла его в ответ и поцеловала. Его прикосновения стали более интимными. — Не сейчас, Джерри. Слишком рано. Потом я не смогу ничего делать. — А потом и не надо будет ничего делать. Пока там не откроется. Но все-таки он убрал руки. — Послушай, лапочка. Тебе надо будет написать заявление о пособии. Знаешь, я даже не думал, что ты всерьез воспримешь наше знакомство. Она влюбленно посмотрела на него, осознав то, что объединяло их с самой первой секунды: полное принятие друг друга такими, какие они есть, или такими, какими они видят друг друга. — Давай не будем никому говорить, что живем вместе. — А! Так мы живем вместе, да? — Математический расчет. Так дешевле. — И ты всегда сможешь подрабатывать на стороне. — М-м? — Красный фонарь в окне. — Слишком похоже на работу. Я… ну ладно. А ты? — Мошенничаем помаленьку. Знаешь каких-нибудь богатых старух? — Нет. — Раньше их навалом было. Мы как раз вчера вечером об этом толковали. В наши дни остались только бедные старухи. Куда податься молодому офицеру? Некуда, лапочка. Либо пособие, либо пиф-паф! — Пиф-паф? — В наемники. Сделают по меньшей мере капитаном, если представить доказательства, что был офицером гвардии этого самого величества. Кучу бабок отвалят. — Да, тебе хорошо… — Бог ты мой! Хорошо? Пока не ранят или в плен не возьмут. Было время, когда не ранили и в плен не захватывали. Негритосы имели понятие, кто есть кто. А теперь подстрелят, как последнего ублюдка. Кроме того, у меня есть виды, что-то вроде… Нет, я тебе не скажу, ты ведь, лапочка, небось, болтушка. Она взяла его за руки и встряхнула. — Никаких секретов! — Хочешь от меня избавиться? Тебе без моего пособия не прожить, как и мне — без твоего. Сотрясаясь от смеха, она рухнула ему на грудь. Изо рта вырвалось: — Слава Богу, больше мне не нужно притворяться! Следующие пару дней, посещая биржу труда и пытаясь приспособить квартиру Джерри для совместной жизни, Софи думала о нем, пока его не было рядом. Нет, разумеется, они не пользовались, не должны были пользоваться этим словом из шести букв, при всем его великолепии, но все равно, когда ты молода и говоришь себе, как много в мире чепухи, ты не можешь не задумываться время от времени о том, что с тобой происходит, и не спрашивать у себя: «То ли это?» Ты изучаешь любопытный факт, что этот близнец, новооткрытый близнец, может приводить в бешенство, но не надоедает. Были мгновения, когда на них находило веселье и они валились друг на друга, обнимаясь, хохоча и не нуждаясь в словах; и еще те мгновения, когда улыбка вокруг его больших глаз или упавшая на лоб прядь могли обернуться сладостью в животе — о, каким Джерри был сладким! И когда она стояла перед окошком, за которым скрывался безликий слуга безработного люда, ее душа сказала вслух: «Какой сладкий!» — только для того, чтобы провалиться вниз, пока лицо вспыхивает изумленной улыбкой и тут же наливается румянцем. Более того, — думала она, передавая заполненный бланк, — более того, я знаю, что он не работает, потому что не может работать, это не для него. Разве может ребенок работать? Вот сейчас у него есть я и мое тело, а он все равно ждет, сам того не понимая, коробку кубиков или железную дорогу… На четвертую ночь Джерри рассказал ей о своем друге Билле. — Прикольный тип. В него как-то раз стреляли. Подстрелили его командира, тогда он вылез и уложил полдюжины. — Он правда стрелял в людей? — Да, и его за это вышвырнули! Подумать только! На кой черт тогда нужны солдаты? — Не очень тебя понимаю. — Он сказал, что это было круто. Обалденно. А что, логично, правда? Все эти миллионы людей — их бы не прикончили, если бы это не было естественно. Господи. Черт, я не шучу! — Ты не… ну да, да. — Все это чертовски глупо. — А этот твой приятель, Билл… — Знаешь, он парень недалекий. Но солдатам и не нужны мозги, верно? Во всех иных отношениях он, я бы сказал, исключителен. Под конец он служил рядовым в Челси. А его взяли и вышвырнули! — За что? — Разве я не объяснил? Понимаешь, ему нравится убивать. Он получает от этого удовольствие. Дитя природы. Ему сказали, чтобы он поумерил свой пыл. Говорит: «Они все ждали, что я на хер разрыдаюсь». Прошу прощения. — Он выражается как дядя Джим. Твой Билл — австралиец? — Британец до мозга костей. — Было бы забавно с ним познакомиться. |