Книга Опасная ложь, страница 10 – Меган Миранда

– Анника пришла, – сказала я и добавила: – Я как раз собиралась уходить.

Мама подняла брови, но не проронила ни слова. Джен повернулась в кресле, покосившись:

– Как ты разглядела ее с такого расстояния?

Аннику легко было узнать даже издалека: ее волосы превышали стандартный объем процентов на триста, она всегда подбирала яркую одежду и отличалась неспособностью сидеть спокойно. Кроме того, она всегда ждала меня на этом месте. Ближе к дому она никогда не подходила.

Каменная стена была нашей первой линией обороны, хотя она скорее отпугивала, чем защищала. Возле стены находилась открытая площадка, где я парковала машину. За ней начинался железный забор со скрытым электрическим кабелем наверху и запертыми воротами на задний двор. Еще одни ворота перед домом. Забор и стена окружали двор. У ворот слева стояла будка с дверью и окном – видимо, на тот случай, если бы мы наняли охранника.

Но между забором и внешней стеной росла густая, непослушная дикая трава, ползущая вверх по каменной стене.

– Рассадник змей, – жаловалась Анника, и я не могла не согласиться.

Она никогда не подходила ближе. На ее стороне трава была скошена, а на благоустроенном участке красовались аккуратные цветочные кусты и пруд с всегда работающим фонтаном.

– Это она, – сказала я, еще раз взглянув на коробку в ногах у Джен. – Мне надо идти. Поговорим позже? – Навсегда избавиться от Джен я не могла. Всему есть границы.

– Хорошо, – согласилась она. – Слушай, я звонила в школу. Сейчас уже поздно добавлять новую остановку в маршрут автобуса, так что Коул и Эмма будут заезжать за тобой по утрам. Хотя бы пока не решится вопрос с машиной.

Ставлю себе в заслугу, что я сохранила лицо и никак не выдала, что на самом деле думаю про эту новость.

– Просто замечательно, – воскликнула я, потому что самым полезным навыком, который я унаследовала или получила от мамы, было умение врать.

Анника, как маленькая, болтала ногами, стуча подошвами по стене. На ней были серые колготки, черные туфли на ремешке и фиолетовая юбка, совсем короткая – хорошо, что колготки были плотные.

– Я тебе весь день звоню, – сказала она, как только я подошла.

– Прости, я потеряла телефон. – Я прислонилась к стене рядом с ней.

– А я уж начала волноваться, – заметила она, придвигаясь поближе, разглядывая меня с ног до головы. При виде моего пучка на голове Анника поморщилась. – Я все знаю.

Визг металла, порыв воздуха, вонь горящей резины, скрип ногтей по металлу… Я прижалась ладонями к каменной стене в поисках опоры. Ты выжила. Ты здесь.

Она постукивала пальцами рядом с собой, пока я поднималась к ней по углублениям в стене. Мне всегда казалось, что Анника прилетела с другой планеты. Она неизменно носила несочетаемые вещи: цветные колготки и юбку в клетку, колготки в клетку и цветастую юбку, спортивную футболку и тонну украшений, которые звенели при ходьбе. Длинные волнистые волосы она прихватывала лентами или повязывала шарфом или банданой. А еще у нее был какой-то непонятный акцент, не совсем европейский, но обдуманный и притягательный. «Это потому, что я много путешествую», – как-то объяснила она мне. В детстве она год училась во Франции, еще год в Англии, пока ее мама не развелась с дипломатом и не переехала сюда с Анникой и ее старшим братом, который сейчас уехал в университет.

– Поверить не могу, – сказала она, когда я залезла на стену и уселась рядом с ней, – что про аварию я узнала от мамы. Нормальные люди сообщают своим друзьям, что они совсем недавно чуть не погибли.

Анника посмотрела на меня так, как, должно быть, и я смотрела на нее: что-то среднее между растерянностью и завороженностью. Возможно, поэтому мы и дружили, несмотря на долгие перерывы, расстояние и разницу характеров. Она была иностранка, интересная, ее невозможно было привязать к какому-то месту, как и ее акцент. И я для нее была такой же. Наши миры были настолько далеки друг от друга, что, описав круг, снова встретились.

– Да не было ничего такого, – сказала я.

Я почувствовала ее взгляд: интересно, видно ли по мне, что я вру? Интересно, что нормальные люди говорят или не говорят своим друзьям в такой ситуации?

– Просто я попала в аварию. И мне не очень хотелось про это вспоминать.

– В газетах пишут по-другому, – заявила она, и уголки ее губ опустились. Из-за ярко-розового блеска для губ трудно было воспринимать ее слишком серьезно.

– Газеты?

– Ага, – кивнула она, повернулась и положила руки на камень между нами, выставляя напоказ ярко-голубые ногти. – Согласно официальным источникам, – начала она делано официальным голосом, – Келси Томас была чудесным образом спасена из падающей машины благодаря своему однокласснику и волонтеру-пожарному Райану Какому-то: авария не причинила девушке ни единой царапины. – Она взяла мои ладони и стала выводить на них круги пальцами, теплыми в осенней прохладе. – Я видела фото твоей машины после падения. Зрелище не для слабонервных, Келси. – Она замолчала, а я живо представила, как летит в пропасть моя машина. И как я цепляюсь за край. – Так что не говори мне, что ничего такого не было. Вчера сюда приезжали журналисты, чтобы разнюхать, в каком ты состоянии. Везде свой нос засунут.

– Да уж… – Я опустила плечи и сгорбилась.

Мое имя. В новостях. Мама слетит с катушек. Она серьезно относилась к защите частной жизни – настолько серьезно, что во всей школе я, вероятно, была единственной, у кого не было страницы ни в одной соц-сети. Даже электронную почту я завела только потому, что по правилам школы туда присылали домашние задания. Она никогда бы не купила мне телефон, если бы к нему не прилагался GPS.

– Я думала, публикация имени незаконна. Я же несовершеннолетняя.

– Видимо, законна, – фыркнула Анника. – Или кому-то забыли об этом сказать. Я решила не рассказывать маме об этом, для ее же спокойствия.

– Ты надолго домой? – спросила я, чтобы сменить тему.

– Осенние каникулы. Всего на неделю.

Школа-интернат, в которой училась Анника, работала по нетрадиционному расписанию, которое не соответствовало обычным школьным каникулам, и я никак не могла запомнить, когда она приезжала домой.

– Я писала тебе вчера на почту, потому что не смогла дозвониться.

– Ой, прости, – вздохнула я.

Я не заходила к маме в кабинете, чтобы проверить почту на ее компьютере. Обычно я пользовалась почтой у себя на телефоне, к тому же за эти два дня я и не вспомнила про уроки. Если я и выходила из комнаты, то на автопилоте, на кухню и обратно, пока страх, что Джен увидит меня в таком виде, не вывел меня из ступора.

– Я тебе даже на домашний звонила. Занято. Целый день.

– Правда?

– Да. Последний раз звонила прямо перед выходом.

– Надо же. Я проверю телефон. Может, трубка с рычага слетела. Вообще-то после аварии я не слышала, чтобы он звонил.