Онлайн книга «Магия горит»
|
– Бран, я ведь тебе даже не особо нравлюсь, да? Как мой друг не нравится мне. – С чего ты взяла? – он уставился на меня. – Возникло такое ощущение. Словно ты пытаешься забраться ко мне в трусики только потому, что я женщина, и ты не знаешь, на что я еще гожусь. Я тебя не так уж и привлекаю. Он вздохнул и на сей раз по-настоящему посмотрел на меня. – Ты права. Пойми меня правильно, у тебя классная фигура и все такое. Пожелай ты раздвинуть ноги, я бы не отказал, но мне случалось укладывать в постель девчонок куда красивее. – Так и знала, – кивнула я. – Что меня выдало? – Поцелуй. – Я целуюсь как ненормальный! – возмутился он. – То был поцелуй разочарованного мужчины с уязвленной гордостью. Без пыла, – я вручила ему очередной прутик. – Поговори со мной. Притворись, что я путник, заглянувший на огонек. Готова поспорить, гости к тебе редко заглядывают. Ты ведь живешь в тумане? – Выхожу поразвлечься во время Вспышки, – он широким жестом обвел озеро и лес. – Охочусь, рыбачу. Игра никогда не заканчивается. Хорошая жизнь. – Значит, ты можешь попасть в реальный мир только во время Вспышки? – Да. – Но она случается примерно раз в семь лет. И все эти годы ты сидишь здесь в полном одиночестве? Бран свистнул. Из темноты выбежал лохматый черный пес и шлепнулся к его ногам. – У меня есть Конри. Огромная собака перевернулась на спину и задрала лапы, подставляя живот. Бран послушно почесал Конри. – Когда становится скучно, я ложусь спать. Иногда на несколько лет, пока она меня не разбудит. Я дала псу косточку. Он аккуратно взял ее у меня из рук и принялся глодать. А я-то считала одинокой себя. Но у меня имеется возможность выйти куда-то и перемолвиться с кем-нибудь словечком. – Ты провел здесь много времени, но говоришь без акцента. – Это мой дар красноречия! Один из трех, что она мне дала. Я могу говорить на любом языке, на каком только пожелаю. А еще я могу исцелять: мои раны быстро заживают. И я самый меткий: я попадаю туда, куда посмотрю. Четвертый дар – мой собственный, от рождения. – И какой? – Признай, что это был лучший поцелуй в твоей жизни, и я скажу. – Прости, могу припомнить парочку получше. По крайней мере один – точно. – И зачем я вообще трачу на тебя время? Я покачала головой. Бран ненастоящий. Просто чья-то тень, никаких воспоминаний и отношений… У него нет ничего – только похоть, меткость да безумный взгляд. – Откуда ты? – Не помню, – признался он. – Ладно, а из каких времен? Давно ли ты здесь? – Не помню. Я попыталась нащупать какую-то зацепку, то, что известно каждому. – Как звали твою мать? – Не помню. Я посмотрела на звезды. Миссия с самого начала оказалась обречена на провал. Кого я обманываю? – Блатин, – вдруг сказал Бран. – Ее звали Блатин. Он схватил меня за руку и заставил подняться. – Сейчас я тебе кое-что покажу. По краю озера мы побежали к деревьям. Впереди показалась деревянная хижина, утопающая в зелени. От дома к воде вел причал. Бран потянул меня к крыльцу. Мы вошли. В камине горел огонь. Справа у стены стояло простое ложе, слева – ряд сундуков. Стены украшала резьба – деревья, руны, воины. Множество бойцов в приступе боевой ярости: изображения выполнены в мельчайших подробностях. На столе лежал свиток с изображением старца с посохом в монашеском одеянии. Он сидел на камне. Подле в морских волнах резвились русалки. Пастырь… Бран увлек меня к сундуку, а потом распахнул тяжелую крышку. Содержимое покрывало белое полотно. Стрелок сдернул его – внутри лежали человеческие головы. – Господи… Он вытащил мумифицированный череп за единственную оставшуюся прядь и вручил мне. – Все они мои! Заявляю официально: с настолько неадекватной версией приглашения «посмотреть гравюры» [19] я никогда еще не сталкивалась. Бран откинул крышку следующего сундука. Шлем кайзера времен Первой мировой соседствовал с мотоциклетной каской, украшенной языками пламени. Да сколько же на самом деле парню лет? Третий сундук: клинки. Турецкий ятаган, катана, сабля морского офицера с изящной гравировкой Semper fidelis [20]. – Это – ничто! – он швырнул голову к остальным и потянул меня к задней двери. От пинка створка распахнулась, и мы вышли на крыльцо. За домом громоздилась гора выбеленных стихией черепов. Курган ощетинился копьями, пробившими кости. – Вот! – победно махнул рукой Бран. – Есть и другие. Ни у кого столько нет. Отец обделался бы, если б увидел. С ума сойти… – Я великий воин. Герой! Я выиграл все эти битвы, – лицо Брана светилось гордостью. – Ты тоже воин, понимаешь меня, да? Столько жизней… Куча превосходила меня высотой. – Сколько тебе лет? – прошептала я. Он перепрыгнул через перила, взял какой-то череп и продемонстрировал мне. – Мой первый! На трофее красовался шлем римлянина. Я не выдержала и села – это уж слишком. Бран опустился рядом со мной. Мы смотрели на курган. Стрелок опустил голову, и я коснулась его запястья. – Что с тобой? – Все равно никто не узнает. Кроме тебя, моих трофеев никто не видел. Никто не узнает, что я совершил. Когда я умру, помнить меня будет лишь Морриган. – Она не очень сентиментальна? – догадалась я. Он покачал головой. – Наша сделка оказалась обманом. Я спас ее птицу, и Морриган предложила выбрать награду. – Что ты попросил? – Кто-то другой попросил бы долгой жизни, сильных сыновей… Я захотел стать героем. Всегда иметь много выпивки, женщин и драться. Черепа в жутковатой тишине таращились на нас пустыми глазницами. – Попроси ты сильных сыновей, она бы позаботилась, чтобы они в конце концов тебя и убили, – заметила я. – Ее не обыграть. – Слабое утешение. – Да. Я потрогала римский шлем. Металл был холодным. |