Книга Стая воронов, страница 55 – Скотт Оден

Маэл Морда рассмеялся. Он указал на воина кубком – в нем плеснуло вино.

– Хочешь, чтобы я сбежал со своего же восстания?

– Мы защитим то, что твое по праву! – горячо заверил его Парса. Остальные вожди закивали и согласно зашумели. Парса пригладил усы рубцеватой костяшкой пальца. – Лейнстерские фианны служат лишь своему королю! Это ты, Маэл Морда мак Мурхада – или ты лишь одетый в шелка преступник, гоняющийся за чужой короной?

Маэл Морда, пошатываясь, поднялся на ноги и в ярости отшвырнул чашу. С оглушительным звоном она упала на каменные плиты у ног Парсы, обрызгав его остатками вина; к чести ирландца, он даже не вздрогнул.

– Ты, верно, забыл, с кем разговариваешь, пастух! Я велю тебя высечь, наглая свинья! Тебя и твоих вероломных дружков! Иисус милосердный…

– Сядь, пока не упал, брат, – сказала Кормлада.

– Да, – словно ножом обрубил тираду Маэл Морды резкий голос Бьярки. – Послушай сестру.

На главный зал опустился плотный смертный саван тишины. Король Лейнстера даже не стал спорить – он просто вновь упал на скамью и сделал знак слуге налить еще вина. Ирландские вожди перевели взгляд на Полудана, который выступил из темноты под балконом. За ним по пятам, словно закованный в доспехи дух, следовал Драугр.

– Парса из Клонмора, – произнес Полудан, двигаясь сквозь группки ирландцев. – Сколько раз ты резал скотину на Мунстерской земле под знаменами своего короля? Сколько раз разорял деревни во владениях этого жалкого подлеца мак Кеннетига? Сколько женщин ты опозорил, украл и убил? Сколько детей оставил на поживу воронам, а, Парса из Клонмора?

Парса пожал плечами. Другие вожди зашептались.

– Столько, что всего и не упомнишь? – с нажимом продолжил Бьярки.

– Да, – ответил Парса. – И что с того?

Бьярки замер на ступени королевского помоста и, обернувшись, леденящим душу шепотом сказал собравшимся воинам:

– Хоть раз мак Кеннетиг отказывался от своих хитроумных планов, чтобы отомстить за этих грязных потаскух и их мелких ублюдков, мчался в эту глушь, на которую срать даже той горстке людей, что о ней знает? Нет? Но почему же, Парса из Клонмора?

На лице Парсы заходили желваки.

– У него…

– Говори же, будь ты проклят! – рыкнул Бьярки.

– У него была цель, – нехотя сказал Парса. – Мы его дразнили, и он об этом знал.

– Мы его дразнили, – с насмешкой повторил Полудан. – И он об этом знал! Ну слава Богу! Нам просто повезло, что ты поведал нам об этой стратегии! А то мы бы отказались от своего замысла – замысла, который я вынашивал половину твоей никчемной жизни! – и поехали мстить за потаскух и ублюдков, оставшихся в глуши, которую ты зовешь домом! – и Бьярки с глубоким презрением повернулся к Парсе спиной.

Ирландский вождь почернел от злости. Чиркнула по коже сталь – Парса выхватил висевший на поясе нож и с рыком бросился на Полудана. Но за секунду до того, как он вонзил бы Бьярки клинок в спину, в его длинную золотую косу вцепился всегда таившийся в тени Полудана Драугр. Намотав волосы на кулак, он оттащил Парсу и отбросил его прочь. Нож выпал у того из руки, Парса проехался по каменным плитам и пораженно замер у ног товарищей. Десяток ирландцев одарили убийственными взглядами огромного дана и его хозяина.

Драугр в развевающемся плаще шагнул им навстречу, его единственный глаз горел жаждой боя; он вынул пару висевших сзади на поясе топориков с дубовой рукоятью – их зазубренные лезвия украшали выгравированные руны, обещавшие смерти.

– Если хочешь кого-то убить, – прорычал он, – то встань к нему лицом и покажи оружие.

Парса тяжело поднялся на ноги. Оба короля, Ситрик и Маэл Морда, нахмурились и обменялись тревожными взглядами: они уже чувствовали в утреннем ветерке запах бойни. Кормлада хищно улыбнулась, когда Бьярки Полудан взобрался на помост и, встав между правителями Дублина и Лейнстера, повернулся лицом к кучке ирландцев.

– Что ты решил, Парса из Клонмора? Ты нарушишь данную королю клятву? Уведешь своих оборванцев выслеживать Мунстерских псов по горам и долам Лейнстера, чтобы отомстить за какую-то деревню? Или останешься верным моему плану и получишь втрое больше земли, когда мы насадим врага на клинок?

Парса вытянулся в полный рост.

– Желтолицый ублюдок! – воскликнул он, сверкнув от ярости глазами. – У тебя нет ни клана, ни титула, а ты все равно считаешь, что смеешь приказывать фианне Эриу? Ползи обратно под свой камень, Полудан, и не суй свой кривой нос в дела, которые тебя не…

– Драугр, – прошипел Бьярки.

Стоило только имени слететь с его губ, как Драугр сорвался с места, одним плавным движением заведя назад руку и выбросив ее вперед. Топорик вылетел из ладони и, сверкнув в луче солнечного света, вонзился Парсе в правое плечо, прямо у основания шеи. Лезвие вошло глубоко; ирландец пошатнулся и схватился за рукоять топора, из раны брызнула ярко-алая кровь. Парса упал на одно колено и повалился на бок, в становившуюся все больше красную лужу.

– Кто станет говорить от вашего имени теперь? – спросил Бьярки. – Вы нарушите данные королю клятвы или будете действовать по моему плану?

Парса издал влажный хриплый вздох и замер, а остальные зашептались; они бросали злые взгляды то на данов, то на своего короля, но вскоре один из вождей, мрачный и черноволосый, шагнул вперед.

– Осна Черный, – кивнула ему, узнав, Кормлада. – Ты всегда прислушивался к голосу разума.

Осна отвесил ей небрежный поклон.

– Ты слишком добра, миледи. Я стану говорить от имени вождей лейнстерской фианны. Мы чтим свои клятвы королю и сделаем так, как он посчитает нужным.

Бьярки повернулся к Маэл Морде.

– И что же он считает нужным, а?

Искоса взглянув на Полудана, король Лейнстера поднялся на нетвердые ноги.

– Мои жестокие боевые соколы! – обвел он их широким жестом – слишком широким для трезвого человека. – Мы будем держаться изначального плана. Здесь, перед вратами Дублина, мы сокрушим врага и обратим его в бегство! А когда придет время, пронесемся по землям мак Кеннетига и заберем их себе все – от Томонда до Кашелской скалы!

Речь их короля вызвала у вождей не радостные крики, а мрачное принятие и холодный смех. Осна Черный опустился на колени и перевернул Парсу на спину, вытащив из окровавленного трупа топорик, он с тихими проклятиями швырнул его под ноги Драугру. Звон стали о камень походил на похоронный звон, созывавший на пиршество воронов.

В наступившей тишине в зал поспешно вбежали рабы: одни несли носилки, другие – ведра с водой и тряпки, чтобы отчистить ими плиты. Не говоря ни слова, мрачные ирландские вожди положили своего убитого товарища на носилки, взвалили их на плечи и понесли прочь из тронного зала. Когда они переступили порог, двери со скрипом захлопнулись.