Онлайн книга «Сияние»
![Иллюстрация к книге — Сияние [i_003.jpg]](img/book_covers/085/85987/i_003.jpg "Иллюстрация к книге — Сияние [i_003.jpg]") Она взглянула на него и спросила: «Мы будем тут жить всегда?» «Наверно». Маленькая девочка вздохнула. Пузырьки поплыли из её рта. «Есть тот, о ком я скучаю». «Я много о ком скучаю», – сказал Мальцовый Доктор, окинув взглядом море. Девочка кивнула. «Ты знаешь, что это за место?» «Здесь живут киты». «Да», – сказала девочка, хоть он и не понял, рада ли она этому. «Ромашка?» «Меня зовут не так». «А как тебя зовут?» «Северин». «Северин?» «Да?» «Мне кажется, мы больше не в Канзасе». Северин вздрогнула. Посмотрела на него странно, как будто чего-то ожидая. Её голос сделался резче, взрослей. «Почему ты это сказал?» «Не знаю. Мне показалось, так надо». «Ты это сказал, как будто что-то цитировал. Что такое Канзас? Это планета?» Мальцовый Доктор вдруг растерялся. Он забыл, как надо плыть в Море Всех Цветов, и резко опустился на песок рядом с Северин. «Ну, не знаю. Возможно. Звучит красиво». «Может, это одно из других мест». «Каких других мест?» «Мистер Бергамот живёт повсюду». «О чём ты говоришь?» Она взмахом руки указала на мальцовых китов над их головами – киты были огромные, словно солнца, и плыли, плыли по кругу, вечно. «Мистер Бергамот любит пить чай. За чаем он ест миры. И салат с яйцом». «Я чувствую себя таким одиноким», – прошептал Мальцовый Доктор. «Не стоит. Есть миллион миллионов миров, с которыми можно играть». «Мне одиноко», – прошептал он опять, потому что не знал, что ещё сказать. «Всё хорошо», – ответила Северин. Она положила маленькие ручки ему на плечи. Цвета моря-не-моря стали такими яркими, что Северин и Мальцовому Доктору пришлось закрыть глаза, которые на самом деле не были их глазами. Мальцовый Доктор вгляделся в волны-не-волны и увидел мальцового кита – тысячи китов, которые плыли сквозь буруны. Они взглянули на него в ответ как единое существо, их бесконечные лица-не-лица сияли, словно звёздные вспышки, словно первый кадр безупречного фильма – невозможного фильма, законченного фильма. «Всё хорошо, – сказала Северин. – Я здесь. Ты наконец-то пришёл домой». Часть четвёртая. Золотые страницы
Сразу, как только тебя я, богиня, увидел глазами, Понял я, кто ты, и понял, что ты мне неправду сказала. Зевсом эгидодержавным, простершись, тебя заклинаю: Не допусти, чтоб живой между смертных я жить оставался Силы лишенным. Помилуй! Ведь силы навеки теряет Тот человек, кто с бессмертной богинею ложе разделит!
[87] Гомер. Гимн к Афродите Фотография – это тайна, внутри которой есть другая тайна. Чем больше она вам говорит, тем меньше вы знаете. Диана Арбус Старушка в домике жила, В холмах был домик тот. И коль она не умерла, Как прежде там живёт. Матушка Гусыня «Сияющая колесница, воробьями твоими влекомая» («Оксблад Филмз», реж. Северин Анк) С4 НАТ. АДОНИС, ЛУЖАЙКА В ЦЕНТРЕ ПОСЁЛКА – 16 ДЕНЬ ПОСЛЕ ПРИЗЕМЛЕНИЯ, СУМЕРКИ, 08:49 [3 ДЕКАБРЯ 1944 г.] [НАТ. СЕВЕРИН АНК плывёт в тёмной воде, держа перед собой один из мальцовых фонарей ЭРАЗМО СЕНТ-ДЖОНА. ЭРАЗМО плывёт следом с её второй камерой в хрустальном контейнере. На плёнке множество пятен, местами прожжены несколько кадров подряд. СЕВЕРИН плывёт вверх, отстёгивая свинцовые грузила с мерцающей компенсирующей сети по мере подъёма. Защитная решётка её водолазного шлема слабо поблёскивает среди теней. Над нею медленно проступает брюхо мальцового кита. Оно невероятно массивное, во всё небо. СЕВЕРИН стремится к нему, тянет пальцы, чтобы коснуться, всего раз, как будто желая убедиться, что такое существо действительно может быть настоящим. Зрителям навеки суждено замечать это раньше СЕВЕРИН. Щель в боку огромного кита словно открывающаяся дверь. Документалистка тянется к этой щели и невольно оказывается между нею и камерой, отчего сцена выглядит по меньшей мере впечатляюще: внезапно маленькая фигура молодой женщины в центре кадра навеки застывает в позе изумления и стремления к непознанному – и глаз мальцового кита, такой огромный, что едва помещается на экране, открывается вокруг неё.] Производственное совещание
(Студия «Транкилити», 1961, реж. Персиваль Анк) Аудиозапись сделана для сведения Винченцей Мако ПЕРСИВАЛЬ АНК: Я не знаю, как всё закончить. Столько времени прошло, а я всё ещё не знаю. Я не могу изменить историю Рин. Но я думал… я думал, что уж ему-то смогу дать историю получше. Такую, в которой у него были все средства, чтобы отыскать своё предназначение, как положено героям. Такую, где его спасли. Но если кого-то что-то и спасает, то лишь ответы, а у меня их нет. Я подготовил сцену для концовки, застелил кровать, зажёг свечи, а эта сука предпочла мёрзнуть на улице, лишь бы меня разозлить. МАКО: Но ведь никто и не говорил, что это будет реальная концовка. Помнишь? Всё должно было получиться лучше, чем в реальном мире. В этом-то всё и дело. Именно такой дар мы хотели ей преподнести. Всё должно было иметь смысл. Всё должно было рифмоваться с началом неким неописуемым образом, какой никогда не встречается у концовок в реальной жизни. Мы и не собирались рассказывать истинную историю – всего лишь такую, которая окажется большей частью истинной. Концовка, которую мы запланировали, действительно элегантна, если следовать логике, и «элегантность» важнее «правдоподобия». Ну, право слово, это ведь всегда был наш девиз. АНК: Эта задумка со сказкой изначально была обречена на провал. Она красивая, но подход к истории получается непрямым. Этим способом можно рассказать лишь об ощущениях. Но нельзя сказать что-то вроде: «Северин Анк умерла от удара током». И нельзя сказать, что не умерла. Язык совсем неправильный. У нас неясности и так выше крыши; нам больше не надо. И, в конце концов, это не детская история. И не взрослая. Это не история Анхиса, Северин или кого-то ещё, это их общая история – и она о том, как они очутились в запертой комнате, понятия не имея, как из неё выбраться. |