Онлайн книга «Шоколадная лавка в Париже»
Лоран обвел коридор сердитым взглядом. – Где Элис? – Разве Фредерик ей не позвонил? – Это вряд ли. Он ее терпеть не может. – Не до такой же степени! Лоран промолчал. – Что он делал, когда случился приступ? Почему вы были с ним? – Ничего мы с ним не делали! – оскорбилась я. Между прочим, это не я раскормила Тьерри, как на убой. – Он просто позвал меня прогуляться, и все. – Значит, вы только гуляли? А бренди случайно не пили? – Меня никто не предупреждал, что в мои обязанности входит не давать начальнику пить бренди! – почти прокричала я. Лоран примолк. – Извините, – буркнул он. – Вы и впрямь ни при чем. Просто я очень волнуюсь. – Понимаю, – кивнула я. – Это совершенно естественно. Надеюсь, новости скоро будут. Лоран огляделся по сторонам затравленным взглядом: – Он не может… не может умереть… Тут Лоран запнулся. – Анна, – услужливо подсказала я. – Помню, – буркнул он, рассеянно ероша густые темные волосы. – Мы с ним несколько месяцев не разговаривали, – пробормотал Лоран. – Он не может… не может… Я покачала головой: – Он о вас вспоминал сегодня утром. – Что, рассказывал, какой я неуч? – Вроде того. Но с большой любовью. Лицо Лорана приобрело сероватый оттенок. Он взглянул на часы: – Куда провалились все врачи? Я нервно сглотнула. – Что он еще говорил? – вдруг спросил Лоран. – С чего вдруг он откровенничал с вами? Англичанка, в Париже недавно… Вдруг брови Лорана взлетели вверх. – Вы же не имеете отношения к… Я медленно кивнула: – Меня сюда прислала Клэр. Тут Лоран впал в такую ярость, что, казалось, вот-вот готов был в меня плюнуть. – Опять эта женщина! – прошипел он. – Она ничего плохого не сделала, – поспешно заверила я. – Скажите это моей матери! – выпалил Лоран. – Отец бросил ее и связался с тощей английской стервой, потому что она, видите ли, напомнила ему первую любовь! – У Элис ничего общего с Клэр, – решительно возразила я. – Может, и так, вот только поздновато он это понял, – заметил Лоран. – Сделанного не воротишь, а опять что-то менять он боялся. Слава богу, у них с Элис хоть детей нет. Лоран фыркнул и опять уставился на дверь, будто гипнотизируя ее взглядом. Когда дверь наконец распахнулась, Лоран порывисто вскочил, но тут заметил, что вошла Элис. Ни разу я не видела ее такой бледной. Черный шарф контрастной полосой пересекал белую шею. На напряженно сжатых губах ни следа помады. От этого они казались тонкими и какими-то обнаженными. На шее вздулась жилка. В первый раз Элис выглядела старой. – Что вы натворили? – прошипела она прямо с порога. К кому Элис обращалась: ко мне, к Лорану, к нам обоим? – Нет, что ты натворила? – парировал Лоран, выпрямившись во весь рост. – Это ты таскала его на скучнейшие званые обеды и ужины с твоими светскими приятелями. Ну конечно, надо же похвастаться! Отцу там делать было нечего, от скуки он наедался и напивался сверх меры! Но ты не оставляла его в покое, верно? Мешала заниматься тем, что ему удавалось лучше всего и приносило больше всего радости: работать, творить! – Тебе-то откуда знать? – фыркнула Элис. – Не припомню, когда ты в последний раз к нам заглядывал. Ах да, ты слишком занят: идешь «своим путем»! Вот только самому пробивать дорогу гораздо проще, когда тебе так повезло с фамилией! На какую-то секунду мне показалось, что Лоран вот-вот на нее набросится, но он лишь молча отвернулся. – Наконец беспокоишься об отце? – выпалила Элис. На ее высоких скулах двумя розовыми пятнами проступил румянец. – Поздновато спохватился, не находишь? Тут я рискнула вмешаться. – Давайте все успокоимся, – робко предложила я. – Тьерри, наверное, не хотел бы, чтобы все из-за него ссорились. Это… плохая карма. Тут оба повернулись ко мне. Я испугалась, что меня сейчас растерзают. Но Лоран лишь удрученно развел руками. – Да, вы правы, – согласился он и пронзил Элис острым, как нож, взглядом. – Ради Тьерри постараемся на время забыть все обиды. Договорились? Элис в истинно французской манере пожала плечами. Трудно поверить, что эта женщина росла и воспитывалась не в Париже. Потом она молча достала мобильный телефон. Через несколько минут обстановку слегка разрядили приехавшие Бенуа и Фредерик. Вид у обоих был несчастный и удрученный. Наконец-то и у меня появилось дело: подбадривать их. На вторую половину дня магазин закрыли, и все же несколько покупателей упорно не уходили и интересовались, в чем дело. Фредерика и Бенуа это обстоятельство беспокоило. В лавку уже звонили из нескольких газет, но, похоже, этими вопросами занимается Элис. Она мерила шагами коридор и говорила по телефону. Можно подумать, эта ее суета поможет Тьерри! Я уставилась на линолеум. Оптимизм убывал с каждой минутой. Наконец в дверях показалась женщина-врач и сняла маску. Лицо ее было совершенно непроницаемо. Клэр осторожно оперлась на ручку кресла. Она пыталась дозвониться до Анны, но к телефону никто не подходил. По голосу Анны Клэр сразу поняла: случилось что-то серьезное. Она нервно закусила губу. Ее сиделка, Монтсеррат, бодро суетилась, готовясь к приходу медсестры: прибиралась, выстраивала в ряд пузырьки с лекарствами. Монтсеррат женщина хорошая, но Клэр не готова до такой степени посвящать ее в свои дела и тем более делиться чувствами. Когда ей только поставили диагноз, Клэр решила никому о нем не рассказывать. Сама не могла объяснить почему. Наверное, просто не хотелось привлекать к себе излишнее внимание. Нет, сочувственных взглядов ей не вынести. Клэр всегда терпеть не могла, когда ее жалели: и после развода, и после того, как завалила выпускные экзамены в школе. Легче вытерпеть химиотерапию, чем жалость. В глубине души Клэр понимала, что это всего лишь глупая, ложная гордость. Должно быть, перешла по наследству от папы. Но как бы там ни было, побороть ее Клэр была не в состоянии. Да и зачем кому-то эта информация? Можно подумать, Ричард, ее бывший муж, бросит все, помчится к ней и перевернет их жизни с ног на голову! А у мальчиков своих дел хватает. Когда дольше скрывать стало невозможно, все ее очень поддерживали. И все же Клэр старалась лишний раз не показывать, как ей плохо: не хотелось никого волновать. Гораздо больше ей нравилось слушать про новые проделки внуков и разглядывать открытки, которые они для нее нарисовали. Это отвлекало Клэр от тяжелых мыслей, иначе в голове крутилось только одно: рак, рак и снова рак. |