Онлайн книга «Пирамида»
|
– Я могу подтолкнуть... – Нет, нет. Молочный фургон, подпрыгивая и грохоча, выехал из лесу. – Может, я... – Нет. И все трясла головой, супилась и говорила" «нет», будто билась над ускользавшей от решенья задачей. – Ну, тогда я... Вдруг тьма рассеялась. Поразительно, жутковато – такая резкость перемены, как в радио с не исправными лампами: звук – вот он, только что был и – р-раз – щелк – ущелкивает куда-то. Взгляд сосредоточился на мне, улыбка открыла золотое сверканье. – А-а, старина Ктотэм! Что? Девочку высматриваешь в лесу? Я вспомнил всю историю с Эви Бабакумб и почувствовал, что багрово краснею. И отшатнулся, как мечом обороняясь тростью. – Ну а как фортепьяно, дитя мое? – Никак. – Есть кое-что поинтересней, а? Я чувствовал, как лоб у меня покрылся испариной... – Химия, физика. Знаете что? Я сейчас иду в Стилборн. К сожалению, это довольно долго. Может, меня кто-то подбросит. Может, за вами прислать Генри? Она запрокинула голову и расхохоталась. – А знаешь, Ктотэм? Он ведь всегда сам возится с моей машиной, бензин накачивает и меняет все эти штуки внутри, ну, как их, не знаю. И сам всегда ее чистит, моет. Наденет спецовку и лезет под нее, как тогда, когда он... – Так я пришлю его, мисс Долиш. Или мне лучше остаться? Нет? Вы уверены? Вы не боитесь одна тут?.. – Тут, в лесу? Она снова расхохоталась. Потом, сразу, лицо потемнело, потухли, застыли глаза. – Мне ничего не грозит. Кому нужна такая старуха? Мне ничего не грозит. – Я постараюсь поскорей. Я зашагал по проселку кратчайшим путем к Стилборну. Не доходя до поворота, я оглянулся и помахал, чтоб ее подбодрить, но она не видела меня. Стояла возле машины и смотрела в лес. Добравшись до плавной дуги шоссе, я метров за сто увидел приближающийся драндулет Генри. Я кричал и махал Пружинке, тщась изобразить семафор. Я кричал и махал драндулету. Генри проехал мимо, не заметив меня, в темном двубортном костюме и фетровой шляпе, – проехал мимо, скорбно уставясь вперед сквозь ветровое стекло. Я постоял, пока не увидел, как он притормозил рядом с Пружинкой. За ужином, когда меня расспрашивали о прогулке, мама была вся внимание. Когда я отчитывался о встрече с Пружинкой, кивала и мрачно усмехалась. Папа глянул на нее сквозь очки. – Ухудшение. Я смотрел на него, на нее. – Ухудшение? О чем ты? В чем дело? Мама отмахнулась от моего вопроса. – Я знала, что этим кончится, когда он своего добьется. – Будет тебе, – сказал папа веско, налегая на пирог с мясом. – Будет. Чем ей плохо? Десять раз вернула все сполна. Надо отдать должное Генри Уильямсу. У него отлично идут дела. – Не то что у некоторых, – сказала мама вредным голосом. – Погодите, он еще полгорода скупит, за него я как раз не беспокоюсь. Я принял это за тонкую ссылку на небогатый итог моего первого экзамена по химии и молчал. Папа молчал тоже. Мама завладела площадкой – но она к этому привыкла. – Джеки Уильямс в Оксфорд не поедет, даже если окажется, что у него есть мозги, в чем я очень сомневаюсь. Сразу пойдет в бизнес. Так у них водится. Денег-то у него хватит его отправить, да зачем ему? А бедная мисс Долиш надрывается... Тут папу прорвало. – И вовсе ей это не нужно, – сказал он резко. – Да на одни проценты с того, что она вложила в его дело, она могла бы жить, как... в Борнмуте [34] могла бы жить, если бы хотела. Мне стало скучно. – Зато сегодня ей повезло. И на том спасибо. Правда, непонятно, почему молочник не остановился... – Повезло? – сказал папа. – Повезло? И мама – эхом: – Повезло? Они переглянулись, потом посмотрели на меня. – Но она могла же застрять. У меня час заняла дорога. И если б не подоспел Генри... Да что такое? Они снова смотрели друг на друга, мама с хитрой усмешкой. – Оливер, детка, – сказала мама нежно. – Ты, конечно... Но тебя ведь давно не было. Все про нее знают – в том числе и молочник. Она была в ста метрах от перекрестка в лесу, да? – Там телефон-автомат, – буркнул папа. – Она ему звонила. Я отпихнул стул. – Господи! Ну и ну! – И никакого везения. – Почему же она мне не могла сказать! То есть я-то, я же... Мама громко расхохоталась. Потом стихла. – Бедняжка, – вздохнула она. – Она от него хочет единственного – хоть капли внимания. У меня все оборвалось внутри. Поздно, позже, чем у всех по соседству, кусочки – старые, новые – сложились в картинку у меня в голове. Я так и стоял с открытым ртом. Мне нечего было сказать. Но что-то они увидели в моем застывшем лице, потому что папа протянул руку – неловко – и положил на мой рукав. – Мы совсем забыли, как много она для тебя значит, Оливер. Но понимаешь, сынок, с этими телефонами – она и раньше это делала. Папин жест так не вязался с принятой у нас сдержанностью, что я перекосился и встал. Буркнул: – Ну, если у нее хватает денег... – Ах, – сказала мама загадочно. – Не в деньгах счастье. Когда-нибудь ты поймешь, Оливер. Я остался в недоумении. При всей запутанности моих чувств, в последних маминых словах я смутно уловил некоторое противоречие с тем, что она говорила сначала. И впервые я понял, что она не только моя мама. Но еще и женщина. Это открытие совершенно сбивало меня с толку. Я стоял посреди прихожей, в перчатках, в шарфе, одним концом заброшенном на спину, и терзался от униженья, обиды, от какой-то боязни рампы: все мы выставлены на всеобщее обозрение, все друг на друге паразитируем, все мы ряженые и стесняемся своего маскарада. Я открыл входную дверь, убегая от маминой проницательности. А когда закрывал, услышал ее недодушенный смешок: – Интересно, что она еще сочинит после телефонов-автоматов? И теперь, когда мама мне присылала «Стилборнский вестник», я прилежно его изучал. И действительно, я узнал не только, что за органом была мисс К.С. Долиш, но на другой странице мисс К.С. Долиш облагалась штрафом в размере пяти фунтов, а потом и в размере десяти. Приезжая домой на каникулы, я видел иногда – но стараясь держаться подальше, – как она идет от гаража к дому походкой, бледно напоминающей о былой пружинистости. Я видел мрачность лица, сведенный рот, застывший взгляд. – Бедняжка, – механически приговаривала мама. |