Книга Лунная дорога в никуда, страница 27 – Людмила Мартова

– Я хочу с вами поговорить о Сэме Голдберге, – обманчиво мягким голосом начал Макаров, впившись глазами в лицо костюмерши. В нем, впрочем, не дрогнула ни одна жилка.

– Да, конечно, я отвечу на все ваши вопросы, – сказала женщина. – Правда, не уверена, что могу оказаться вам полезной, потому что совершенно не знала этого господина.

– Как вы узнали, что на тренинге будет американец?

– От Катеньки. То есть от Катерины Холодовой, – поправилась Маргарита. – Изначально планировалось, что меня и все наши чемоданы с реквизитом сюда привезет Дашенька. Но потом Катя позвонила и сказала, что мне закажут такси, потому что Даша повезет в усадьбу своего гостя, американского туриста, который захотел провести эту неделю с нами.

– Вас ничего не удивило в таком повороте событий?

– Нет. Было, конечно, немного странно, что американец захотел поселиться в такой глуши, но у людей бывают разные странности, а ко мне это никакого отношения не имело. Я знала, что Даша подрабатывает экскурсоводом у иностранцев, и посчитала, что было бы гораздо хуже, если бы она из-за своих обязательств отменила свою поездку сюда. Единственное, что это меняло, – расселение по номерам, но я не расстроилась.

– А из-за чего вы могли расстроиться?

– Изначально планировалось, что номер люкс займет Паулина. Она все-таки привыкла жить в условиях – не чета нынешним, поэтому изначально заказала себе люкс. Но из-за визита господина Голдберга люкс пришлось отдать ему. Даша позвонила Паулине, и та согласилась занять обычный номер – тот, в котором изначально должна была жить я. Я переехала к Елизавете, к счастью, та не возражала. Правда, чемоданы с реквизитом пришлось разместить не в моем номере, а в кладовке, и из-за этого я немного переживала. Все-таки я несу материальную ответственность за эти вещи.

– Так. – Макаров повел носом, как хорошая ищейка, идущая по следу. – То есть, после того как вы выгрузили реквизит, у вас не было возможности его контролировать?

– Нет, но Даша заверила меня, что это и не нужно. Мол, все обитатели усадьбы – люди приличные. Уж точно не украдут тряпки, пересыпанные нафталином, бутафорские пистолеты, ножи и прочую ерунду. Жаль, что кладовка не запирается, конечно, но чемоданы я закрыла на ключ.

– Маргарита Романовна, скажите, а среди вашего реквизита был металлический нож с широким лезвием и узкой резной ручкой? Вот такой. – Макаров достал телефон и показал костюмерше фотографию ножа, сделанную в таком ракурсе, чтобы было не видно, во что именно он воткнут.

Женщина посмотрела внимательно, но ничуть не волнуясь.

– Конечно нет! – уверенно сказала она. – У нас бутафорские ножи. Такие, знаете, пластмассовые, у которых при ударе лезвие уходит внутрь рукоятки – можно имитировать, что нож воткнули. А этот, судя по фотографии, настоящий. И какой-то… – она запнулась на мгновение, – необычный, что ли.

– Почему необычный? Нож как нож, – удивился Макаров. – Это сейчас все стальными пользуются, а у моей бабушки набор примерно таких ножей и был, с костяной ручкой.

– Не знаю. – Маргарита Романовна снова помолчала. – Мой брат просто одно время очень увлекался ножами, коллекционировал их. Тут на фотографии не видно лезвия, но если оно чуть изогнутое, сужающееся к концу, то я бы сказала, что это пчак.

– Что-о-о-о?

– Пчак, узбекский нож. Точнее, национальный нож среднеазиатских народов, им и узбеки пользуются, и уйгуры. Понимаете, уж больно у него рукоятка похожая, с орнаментом.

«Так, только национальных ножей нам и не хватало», – с тоской подумал Макаров, но пометку в своем блокнотике сделал.

– То есть, если я правильно вас понял, до того, как вы приехали в усадьбу, вы Сэма Голдберга никогда не видели и о его существовании не знали?

– Нет.

– Тогда почему вчера, во время ужина, вы так разволновались от рассказанной им истории?

Женщина пошла красными пятнами, вызывающе вздернула подбородок.

– Я не разволновалась, с чего вы взяли?

– Да бросьте, Маргарита Романовна! Вы то ли испугались, то ли расстроились, но от неожиданности даже выронили бокал с вином, а потом выбежали из зала, закрыв лицо руками. Так уж получилось, что я это видел. И сегодня, когда вы узнали, что Голдберг убит, то очень испугались, это тоже было совершенно очевидно тренированному глазу. А мой глаз тренирован, вы уж меня извините. Поэтому повторю свой вопрос: почему рассказанная вчера история так вас взволновала? Решили, что вы и есть та самая внебрачная дочь Голдберга?

Женщина снова закрыла лицо руками.

– Да, я так решила. – Голос глухо звучал из-под ладоней, тонких, изящных, с длинными пальцами и аккуратными ногтями красивой формы.

Костюмерша выглядела гораздо старше своих тридцати девяти лет, а вот руки у нее были неожиданно молодые, очень ухоженные. К таким рукам действительно очень подходили красивые крупные кольца, вот только сейчас их не было.

– Я так решила, – повторила она и отняла ладони от лица. Глаза были воспаленными, красными, но сухими. – Ненадолго, но все-таки вдруг поверила, что передо мной отец, которого я никогда не видела. Конечно, я разволновалась, потому что нашу семейную историю мама всегда рассказывала с грустью и радостью одновременно. Я выросла на ней, и на мгновение мне показалось, что ее можно оживить.

– Не будете ли вы любезны рассказать эту историю мне, – максимально корректно попросил Макаров. – Поверьте, Маргарита Романовна, я спрашиваю не из пустого любопытства. Погиб человек, и мне нужно понять, кто виноват, даже если ради этого мне придется немного потоптаться по чьей-то хрупкой душе. Истина – вещь грубая, даже циничная.

И женщина рассказала.

Ее мама училась в Литературном институте на переводчика. Она была отличницей и секретарем комсомольской организации, поэтому и была отобрана в группу, которая сопровождала иностранных гостей на официальные мероприятия. Американцы Олимпиаду официально бойкотировали. Их делегации в Москве не было, но отдельные спортсмены, выступавшие не под американским, а под олимпийским флагом, все-таки приехали, и поддерживающие их болельщики тоже. Так мама познакомилась с «идеологическим противником», в которого ее угораздило влюбиться.

– Она говорила, что таких счастливых дней у нее потом никогда в жизни не было. Лето стояло теплое, на улицах полно людей, все веселые, довольные, улыбаются. Они ходили по бульварам, держась за руки, и не могли наговориться. А потом начался дождь, и мама привела своего гостя домой, благо бабушка и дедушка летом всегда жили на даче. Своей разумной дочери они доверяли полностью. Это был последний день, который мой будущий отец мог провести в СССР, – грустно рассказывала Маргарита. – Назавтра он улетал и обещал, что обязательно найдет маму и что женится на ней. Вы знаете, она всю жизнь его ждала! Всю жизнь. Когда стало понятно, что я должна появиться на свет, ее родители были в ужасе, но мама и слышать ничего не хотела. Она была уверена, что возлюбленный когда-нибудь приедет за ней и их ребенком и они будут вместе. Когда господин Голдберг начал свой рассказ, все совпадало, понимаете, все.