Книга Все случилось на Джеллико-роуд, страница 37 – Мелина Марчетта

– А что будет, если вступят? – спросил он, оседлав ее и прижав руками и ногами к земле.

– Этих двоих отправляют в изгнание… вместе. На всю жизнь.

– Договорились, – с энтузиазмом согласился он, слезая с нее. – Впишу это правило. «Главы факультетов не могут вступать в романтические отношения».

– Я придумал правило для военных действий, – встрял Фитц. Его глаза покраснели под действием алкоголя. – Если кто-то заходит на чужую территорию, за это придется платить. – Он изобразил удар. – Один в челюсть, два в живот.

– И что же получает победитель? – поинтересовалась Тейт.

– Он садится в кружок с проигравшими и говорит: «Я Ксавье, король мира». Повторите за мной.

– А я кто? – спросила Тейт.

– А ты будешь моей королевой.

Ей, похоже, эта идея понравилась.

– А с чего это ты руководишь школой? – спросила Нани, почти улыбаясь. – Почему не Тейт?

Вебб усмехнулся, глядя на сестру.

– А почему бы и не ты, Нани?

Фитц пристроил голову на плечо Нани.

– А я буду твоей королевой?

– Ты будешь евнухом, – сказал Джуд, отпихивая его, – а я буду принцем. – Он поклонился, взял руку Нани в свои и поцеловал. Их взгляды встретились. На секунду обоим стало неловко, а потом Нани отвела взгляд.

– И сколько тебе надо времени, чтобы подготовить войско? – спросил у него Вебб. – Мы тут, вообще-то, о серьезных вещах говорим.

– Дружище, мы давно готовы.

– Когда ты вернешься в следующем году, мы тоже будем готовы, даже туннель выкопаем.

– Если уж вы тут устраиваете «Большой побег», подготовьте велосипеды-внедорожники, – предупредил Джуд.

– Так ты в деле?

Он пожал плечами.

– Только если я буду Стивом Маккуином.

Остаток каникул мы проводим с Сантанджело и Григгсом. Почти всегда к нам присоединяются братья Маллеты, Чои, Бен, сестры Сантанджело и Джесса Маккензи. Обычно мы сидим либо у Сантанджело, либо у Раффи, но чаще первое, потому что родители Раффи преподают в городской школе и пристают к горожанам с вопросами о просроченной домашке.

Жилище Сантанджело напоминает сумасшедший дом. Не знаю, как его мама успевает еще и работать мэром города, но каким-то образом ей это удается. Она единственная, кто может без последствий называть Чеза «маленьким засранцем», а время от времени использует собирательное «два маленьких засранца», имея в виду Григгса и Сантанджело. Как правило, «маленькие засранцы» безропотно терпят такое обращение, но иногда Чез возмущенно говорит: «Все, меня это достало!» – а мать кричит ему: «А ну не смей выражаться, маленький засранец!» Сестры Сантанджело, Григгс и Раффи все это игнорируют, но нас с Джессой происходящее восхищает и в то же время пугает. Мы ждем, что вот-вот начнется ссора, но ничего не происходит, а потом все снова успокаивается, и из всех присутствующих нервничаем только мы с Джессой. Иногда мы очень рады улизнуть от всего этого.

Именно в такие моменты я замечаю, как сильно мы похожи. И я, и Джесса прожили полжизни без родителей, и у нас нет ни сестер, ни братьев. Она совсем не помнит мать, умершую от рака, когда дочери было всего два года, а я слишком хорошо помню свою. Джесса жила с тетей, но боготворила отца, который погиб из-за несчастного случая, когда ей было девять, а я об отце помню только, как сидела у него на плечах и могла дотянуться до неба. Впрочем, после рассказа Сантанджело о мальчике на фотографии, я уже ни в чем не уверена. Но главное, мы обе связаны с Ханной, и за эти каникулы я начинаю смотреть на Джессу как на еще одну связь с тем, что мне так нужно узнать.

– Ты часто думаешь о Ханне? – спрашивает она, когда мы возвращаемся в школу ближе к концу каникул. Я разрешила ей спать на свободной кровати в моей комнате, потому что до выходных никто не приедет с отдыха, и в общих спальнях пусто.

«Все время думаю», – хочется сказать мне.

– Бывает.

– Ты никогда не думаешь, что с ней могло что-то случиться? – тихо произносит она.

«Все время думаю», – хочется сказать мне.

– Бывает.

– Тейлор, а что если серий…

– Не надо, – раздраженно перебиваю я, отворачиваясь. – Джесса, забудь уже про серийного убийцу. И так проблем хватает.

– Она бы ни за что нас не бросила, так что это точно убийца.

Я скриплю зубами и считаю до десяти, чтобы не закричать на нее.

– Он похищает только подростков, – возражаю я, хотя это не очень утешительная мысль. – А ей за тридцать.

– Но я читала на сайте, что в городках между шоссе на Стерт и магистралью на Хьюм за последние десять лет было одиннадцать попыток и три успешных похищения женщин старше двадцати пяти.

– Как насчет другого сайта? «Вэ-вэ-вэ, точка, заткнись-уже-про-убийцу, точка, ком».

Она замолкает на секунду, и мне становится стыдно за свой выпад.

– Если Ханна не вернется, у меня никого не останется, – признается она совсем тихо. Я никогда не слышала, чтобы она так разговаривала.

Я неохотно поворачиваюсь к ней, но каждый взгляд на Джессу оглушает меня, как удар кувалдой, так что я ложусь на спину и смотрю в потолок.

– Ханна вернется. И вообще, ты же жила у кого-то до приезда сюда.

– У тети. Но у нее есть свои дети, и да, я знаю, что она хорошо ко мне относится, даже любит, но я всегда чувствовала себя немного чужой. Пока не приехала Ханна.

– Она просто вот так приехала? Ни с того ни с сего?

– Ага. Мне она показалась такой красивой. Она попросила: «Дай-ка мне на тебя посмотреть», а потом заплакала, обняла меня и сказала, что, знай она обо мне раньше, давно бы приехала.

– Странно. Она точно так же приехала и за мной.

– Может, она как в том сериале, где ангелы притворяются людьми и спускаются на землю, чтобы помогать всем. Ну, знаешь. «Прикосновение ангела».

– Сомневаюсь, что она ангел, Джесса. Она сквернословит похлеще Сантанджело и Григгса. – Я поворачиваюсь к ней, опираясь на локоть. – И что она сказала, когда приехала?

– Что она дружила с моим отцом, но только я не очень в это верю. Не могу представить, чтобы Ханна знала моего отца, и потом она выглядела намного моложе.

– А я своего отца никогда не знала, – признаюсь я.

– Тетя говорила, что мой был сумасшедший и крыша у него давно съехала, но, знаешь, я так не думаю. По-моему, ему просто было очень грустно.

– Может, это из-за смерти твоей мамы.

– Не знаю, но, когда он меня навещал, то рассказывал чудесные истории о том, как вырос в этих краях. Когда Ханна сказала, что я поеду сюда, как только мне исполнится двенадцать, я была вне себя от восторга.