Онлайн книга «По эту сторону рая»
|
Миссис Коннедж (на полном серьезе). Неужели ты думаешь, что она там? Сесилия. Да он шутит, мама. Алек. Мама уже представила себе, как она пьет пиво прямо из бочки с каким-нибудь чемпионом. Миссис Коннедж. Пойдемте же, пойдемте ее искать. Уходят. Входят Розалинда и Гиллеспи. Гиллеспи. Розалинда, я вас спрашиваю еще раз — неужели я вам совершенно безразличен? Быстро входит Эмори. Эмори. Этот танец за мной. Розалинда. Мистер Гиллеспи, это мистер Блейн, познакомьтесь. Гиллеспи. Мы с мистером Блейном встречались. Вы ведь из Лейк-Джинева? Эмори. Да. Гиллеспи (хватаясь за соломинку). Я там бывал. Это… это на Среднем Западе, так, кажется? Эмори (с издевкой). Более или менее. Но меня всегда больше прельщало быть провинциальным рагу с перцем, чем пресной похлебкой. Гиллеспи. Что?! Эмори. О, прошу не принимать на свой счет. Гиллеспи, отвесив поклон, удаляется. Розалинда. Очень уж он примитивен. Эмори. Я когда-то был влюблен в такой вот примитив. Розалинда. В самом деле? Эмори. Да, да, ее звали Изабелла — и ничего в ней не было, кроме того, чем я сам ее наделил. Розалинда. И что получилось? Эмори. В конце концов я убедил ее, что мне до нее далеко — и тогда она дала мне отставку. Заявила, что я все на свете критикую и к тому же непрактичен. Розалинда. В каком смысле непрактичен? Эмори. Ну, понимаете, вести автомобиль могу, а шину сменить не сумею. Розалинда. Что вы намерены делать в жизни? Эмори. Да еще не знаю, избираться в президенты, писать… Розалинда. Гринич-Вилледж? Эмори. Боже сохрани, я сказал «писать», а не «пить». Розалинда. Я люблю деловых людей. Умные мужчины обычно такие невзрачные. Эмори. Мне кажется, что я вас знал тысячу лет. Розалинда. Ой, сейчас начнется рассказ про пирамиды! Эмори. Нет, у меня была в мыслях Франция. Я был Людовиком XIV, а вы — одной из моих… моих… (Совсем другим тоном.) А что, если нам влюбиться друг в друга? Розалинда. Я предлагала притвориться влюбленными. Эмори. Нам бы это легко не прошло. Розалинда. Почему? Эмори. Потому что именно эгоисты, как ни странно, способны на большую любовь. Розалинда (поднимая к нему лицо). Притворитесь. Долгий, неспешный поцелуй. Эмори. Милых вещей я говорить не умею. Но вы прекрасны. Розалинда. Ой, только не это. Эмори. А что же? Розалинда (грустно). Да ничего. Просто я жду чувства, настоящего чувства — и никогда его не нахожу. Эмори. А я только это и нахожу кругом и ненавижу от всей души. Розалинда. Так трудно найти мужчину, который удовлетворял бы вашим эстетическим запросам. Где-то отворили дверь, и в комнату ворвались звуки вальса. Розалинда встает. Слышите? Там играют «Поцелуй еще раз». Он смотрит на нее. Эмори. Так что? Розалинда. Так что? Эмори (тихо, признавая свое поражение). Я вас люблю. Розалинда. И я вас люблю — сейчас. Поцелуй. Эмори. Боже мой, что я наделал? Розалинда. Ничего. Не надо говорить. Поцелуй меня еще. Эмори. Сам не знаю, почему и как, но я полюбил вас с первого взгляда. Розалинда. И я… я тоже, сегодня такой вечер… В комнату не спеша входит ее брат, вздрагивает, потом громко произносит: «Ох, простите», — и выходит. (Едва шевеля губами.) Не отпускай меня. Пусть знают, мне все равно. Эмори. Повтори! Розалинда. Люблю — сейчас. (Отходят друг от друга.) О, я еще очень молода, слава богу, и, слава богу, довольно красива, и, слава богу, счастлива… (После паузы, словно в пророческом озарении, добавляет.) Бедный Эмори! Он снова ее целует. Неотвратимое Еще две недели — и Эмори с Розалиндой уже любили глубоко и страстно. Критический зуд, в прошлом испортивший — и ему и ей немало любовных встреч, утих под окатившей их мощной волною чувства. — Пусть этот роман безумие, — сказала она однажды встревоженной матери, — но уж, во всяком случае, это не пустое времяпрепровождение. В начале марта все той же мощной волной Эмори внесло в некое рекламное агентство, где он попеременно показывал образцы незаурядной работы и погружался в сумасбродные мечты о том, как вдруг разбогатеет и увезет Розалинду в путешествие по Италии. Они виделись постоянно — за завтраком, за обедом и почти каждый вечер — словно бы не дыша, словно опасаясь, что с минуты на минуту чары рассеются и они окажутся изгнаны из этого пламенеющего розами рая. Но чары с каждым днем обволакивали их все крепче, они уже говорили о том, чтобы пожениться в июле — в июне. Вся жизнь вне их любви потеряла смысл, весь опыт, желания, честолюбивые замыслы свелись к нулю, чувство юмора забилось в уголок и уснуло, прежние флирты и романы казались детской забавой, способной вызвать лишь мимолетную улыбку и легкий вздох. Второй раз в жизни Эмори совершился полный переворот, и он спешил занять место в рядах своего поколения. Маленькая интерлюдия Эмори медленно брел по тротуару, думая о том, что ночь всегда принадлежит ему — весь этот пышный карнавал живого мрака и серых улиц… словно он захлопнул наконец книгу бледных гармоний и ступил на объятые чувственным трепетом дороги жизни. Повсюду кругом огни, огни, сулящие целую ночь улиц и пения, в каком-то полусне он двигался с потоком прохожих, словно ожидая, что из-за каждого угла ему навстречу выбежит Розалинда — и тогда незабываемые лица ночного города сразу сольются в одно ее лицо, несчетные шаги, сотни намеков сольются в ее шагах; и мягкий взгляд ее глаз, глядящих в его глаза, опьянит сильнее вина. Даже в его сновидениях теперь тихо играли скрипки — летние звуки, тающие в летнем воздухе. |