Онлайн книга «Высшее Магическое Учебное Заведение»
|
— А ну хорош хлеб перебирать, малышня пузатая! Взяли, что сверху лежит и отошли! Студенты послушно схватили первое, что попалось под руку (одному не повезло, вместо хлеба он схватился за салфетку) и быстро метнулись прочь от прилавка. Тяжелый половник тети Фроси вошел в легенды ВМУЗа. Госпожа Коновал и ее затемненные секьюрити приблизились к поварихе. Дарья Арсеньевна тут же поморщилась и покосилась в сторону мойки. Там, в одной из раковин, зависла в воздухе огромная чугунная сковородка, а волшебная металлическая щетка терла ее круговыми движениями. Звук соприкосновения металла о чугун был не очень приятным для слуха, но студенты уже привыкли, а вот госпоже проверяющей он был в новинку. Она повысила голос, чтобы перекричать скрежет: — Ефросинья Васильевна? — Она самая, — подтвердила повариха, поигрывая половником. Госпожа Коновал уткнулась в свои записи и холодно спросила: — В вашем личном деле написано, что у вас весьма скромные магические способности. — Брехня это! — немедленно опровергла данные личного дела тетя Фрося, — Нет у меня никаких магических способностей. — Как это? — обалдела Дарья Арсеньевна. — Ну, нормальная я, понимаешь? — попыталась доходчиво объяснить повариха, — Не из ваших, чудиков. — А как вы вообще сюда попали?! Ефросинья Васильевна восприняла это как отмашку на пересказ своей биографии. Она подбоченилась и начала повествование тоном народной сказительницы: — Была я на внештатной службе. Хомячиха, так сказать. — Что? — Ну, меня хотели кротихой обозвать, но я говорю, сам ты слепой, а я запасливая! Вот и стала хомячихой. Жила я в мире людей, но с понятием. О ваших, чудиках. И приставили меня за одним мальчишкой следить, он у родственников жил, у людей, а сам из ваших. Так вот, следила я за ним, приглядывала, а тут на него черные призраки напали! А ректор и давай на меня наезжать, чего не защитила? Я грю: «Звиняй, Рогволд, авоська их не берет! А чо я еще могу сделать?». Он плюнул и на кухню меня перевел. Вот где раздолье! Проверяющая выслушала эту историю с открытым ртом, потом снова опустила глаза в свои записи, поморщилась и тупо перевернула страницу. А вслух сухо проговорила: — Уймите уже свою щетку, скоро сковородку протрет. — Не протрет, — отмахнулась тетя Фрося, — Эта сковородка тут еще до меня была, а до сих пор щетка ее трет. Вот раньше умели вещи делать, на века! * * * Мы с Викой уже было направились в общежитие, как услышали громкое, подзывающее нас: — Псссс! Пссс! — Вот никогда не понимала, зачем люди так делают, — сказала я, — Что они пытаются изобразить этим звуком? Или думают, что это, типа, звучит так тихо, что никто внимания не обратит? Ага, щас… Давид Иванович, тем временем, продолжал издавать шипящие звуки: — Пссс! Сюда! — и рукой еще помахал, чтобы мы уж точно мимо не прошли. Мы с подругой послушно приблизились. Преподаватель обратился к нам громким шепотом, который разносился по всему кори. дору: — Девочки, я хочу сказать вам одну вещь… — Слушаем, — равнодушно отозвались мы. — Вы знаете, что я люблю аристократов. И аристократичных животных тоже, понимаете? — он многозначительно на нас посмотрел. — Королевских кобр? — предположила я, вспомнив его шипение. Вика оказалась более догадливой: — Графа! — Тсссс! — снова зашипел Давид Иванович, приложив палец к губам, — Тише! — К кобрам тоже присмотритесь, — предложила я. — Так вот, — продолжал куратор, — Недавно я узнал ужасную весть! Комиссия хочет забрать нашего благородного друга и на время расследования поместить его куда следует! — Нет! — в ужасе проговорила подруга. — Да уж, — согласилась я, — Плохо, что единственное их распоряжение, хоть как-то соответствующее здравому смыслу, нам совершенно не в кассу. — Что же делать? — горестно воскликнула Вика. Давид Иванович замялся, а потом туманно проговорил: — Когда я не могу решить какую-то проблему, то предпочитаю мыслями вернуться к истокам… — Чего? Преподаватель выразительно постучал по своему запястью. Мы дружно уставились туда, но на нем ничего не было. — Что? — Знайте, счастье можно найти даже в темные времена, если не забывать обращаться к свету! — с пафосом проговорил куратор, поднимая глаза к потолку. Причем, последнее он повторил несколько раз. В смысле, глаза к потолку поднял. Вверх-вниз, вверх-вниз. — Вы хотите нам что-то сказать? — предположила я. В ответ препод совсем закатил глаза. — А, может, на бумажке напишете? — предложила я. Давид Иванович четко, по слогам проговорил: — Удивительная вещь время. Могущественная, но если в него вмешиваются, то опасная… — Эээ…. Вы не знаете, как оно пишется? — выдала я новую версию. — ДА ЧАСЫ!!! — проорал куратор. Немногочисленные находящиеся поблизости студенты недоуменно обернулись. — Что — часы? — не поняла я. — Грифона заперли в башне над часами! — выпалил преподаватель. — Мы знаем, — хором ответили мы с Викой, — Матвей Ильич сказал, что его запрут в самой высокой башне. — Если знаете, то почему вы еще здесь?! — прошипел Давид Иванович, — Пойдите и выпустите его! — А почему вы сами не выпустите? — удивилась я. Лицо куратора вновь приняло пафосное выражение: — Глас ребенка… — Короче, палиться не хотите, — перебила его я. — Так, я все сказал, — заторопился преподаватель, — И помните, в башне запрещено пользоваться магией! (он понизил голос) Дверь заперта на амбарный замок, ключ в кадке с пальмой. — Поняли. Защитник благородных грифонов поспешил скрыться. — Ну, что, идем? — заторопилась Вика. — Стой! А вдруг нас кто-то увидит? Надо принять меры предосторожности. Подруга поспешила меня успокоить: — Мы будем передвигаться очень осторожно, вдоль стен, прятаться за углом, за камнями, за деревьями, за тыквами… Я закатила глаза: — Вика…. Ну мы же знаем руну невидимости! — А, точно. Как это я про нее забыла? Впрочем, моя подруга не единственная, кто страдал от такой забывчивости. Даже ходили слухи, что эта руна проклята. Про нее обычно вспоминают, только когда надо леденец у ребенка отнять, ну или несовершеннолетнему в бар проникнуть. А как серьезное дело, так никто ни разу не вспомнил. |