Онлайн книга «Враг под покрывалом»
|
– Понимаю. Слушайте, а вы помните, как я выглядел в прежние времена? – Очень бледный всегда. Не сильно, по-моему, изменились. – Ничего странного не замечаете вокруг носа и губ? – А. Я думал, кожа шелушится от солнечного ожога, или что-нибудь в этом роде. Нет? Хардман с ухмылкой ткнулся изуродованным лицом в полный пивной стакан. Потом сказал: – Из-за этого уехал. Эгоизм распроклятый, наверно. Разбился в самолете. Так или иначе, я из-за этого так робел и стеснялся, что практически не мог работать в суде. Знаете, как Оскар Уайльд, закрывал рот рукой, глухо мямлил всю свою риторику. Редшо и Таббу понадобился партнер в Сингапуре, я и поехал. Наверно, рассуждал, тут все белые – более или менее белые; люди – я имею в виду азиатов – глазеют в любом случае. Ну и черт с ними. Слушай, давай виски выпьем. – Да. Виски. А теперь ты женился. – Женился. Извини, что не пригласил на прием. – Ничего. Что там было, по малайским обычаям: ты в униформе, с крисом, [36] поминал славу древней Малакки и знахарей мумбо-юмбо? – Это не обязательно, когда один из супругов уже состоял в браке. Просто подписали контракт, потом подали служителям мечети апельсиновый сок, потом спиртное остальным гостям. Поразительно, что я, как мусульманин, лучше большинства из них. Боже, что за вечер. Абдул Кадыр… – Да. Твою мать. – Да нет, неплохие люди. Чуточку поживей клубных типов. – А жена? – Знаешь, довольно хорошая. – Хардман выпил виски с водой. – По-моему, все будет в порядке. Малайские женщины весьма требовательные, если не возражаешь. – Слышал. – Краббе открыл рот для рассказа о Рахиме, потом снова закрыл. Видно, она для пего еще что-то значила. – Фактически это не похоть. А способ проверки, не был ли ты с другой женщиной. На эту реплику вошла миссис Толбот. Распахнула дверь бара и встала, пристально глядя перед собой не совсем сфокусированным взглядом, растрепанная, с размазанной губной помадой. На ней было красивое шуршащее платье для коктейля, расшитое макаронниками местных серебряных нитей. Явно выпившая. – Где он? – сказала она. – Кто? – вежливо, холодно уточнил вставший Краббе. – Вам чертовски отлично известно. Бэннон-Фрейзер. Наверху? – Мадам, – сказал Хардман, – я просто никакого понятия не имею. – Двое выпивавших за одним столом китайцев без любопытства взглянули. Тут явилась Тетушка, колоссальная, с широко открытыми приветственными объятиями. – Ах, – сказала она, – вот великая радость. Вы оказываете нам честь не так часто, как надо бы. – Мистер Бэшюн-Фрейзер наверху? – Мистера Бэннон-Фрейзера тут нынче нет. – Наверху, с той самой сучкой. – Ни с какой он не с сучкой; в любом случае, здесь его нет. Может, в каком-нибудь другом месте. – Пойду посмотрю. – Миссис Толбот направилась к центральному залу. – Нельзя туда, – предупредила Тетушка. – Это для постояльцев. – И всей тушей преградила дорогу. – Заходите в бар, выпейте чуточку. Вместе со мной. – И потащила миссис Толбот в сторону, схватив ручищей-окороком цвета сырой говядины хрупкий локоть. Миссис Толбот шлепнулась на круглый стул, уткнулась локтями в стойку, зашмыгала. – Все одинаковые, – всхлипывала она. – Все вы одинаковые. – И яростно набросилась на Хардмана: – Ты со своими проклятыми католическими добродетелями. Не настолько добродетелен, чтобы… – Хватит, – оборвал ее Хардман. – Не здесь. – Что будете, дорогая моя? – заискивающе спросила Тетушка. – Джин? – Двойное виски. – Слушай, – сказал Хардман Краббе, – мне идти надо. К десяти обещал вернуться. – Подмигнул, кивнул в сгорбившуюся над стойкой бара спину миссис Толбот. – В контору забегай как-нибудь. – Я и сам ухожу, – сказал Краббе. Потом взглянул на миссис Толбот, супругу начальника Службы просвещения штата, напившуюся, не в себе, одинокую, не способную вести машину. И добавил: – Где-нибудь через минуточку. – Хардман опять подмигнул и тихонько ушел. Тетушка помахала ему, заговорщицки подмигнула. – Как приятно тут вас видеть, – обратилась она к миссис Толбот. – Очень было б приятно видеть чаще. У нас иногда бывают приемы, из Бангкока и Пинанга приезжают милые люди. Хотят видеться с симпатичными европейцами. – Ох боже, боже, – сказала миссис Толбот. – Никого никогда не хочу больше видеть. – Проглотила виски и крикнула: – Бой! – Слушайте, – сказал Краббе, – выпейте томатного соку. Холодного. Вы ели что-нибудь? Она безрадостно рассмеялась. – У нас дома вечно едят. Беспрерывное представление. Ради бога, не напоминайте мне о еде. – Не пейте больше виски, – попросил Краббе. – Прошу вас. Она качнула головой. – Стараетесь оградить меня от худшей стороны моей натуры, или что? – Чуть по-детски шепелявила, глядя на него, равномерно попивая виски из полного стакана. – Давайте я вас домой отвезу, – предложил Краббе. – Считаете, я машину вести не могу, или что? – Тот же тоненький детский невинный голос. – Ну, разрешите мне отвезти вас домой. Он забеспокоится. – Кто? Бэннон-Фрейзер? Он забеспокоится при нашей встрече. Я дам ему повод для беспокойства. Свинья. Червяк. – У нас милые люди бывают, – сказала Тетушка. – Радиола есть. Можно потанцевать. – Можете тут оставить машину, – продолжал Краббе. – Утром бой ее приведет. Давайте, позвольте мне отвезти вас домой. – Ну, волынку завел. – Девочка-кокетка. – У тебя планы насчет меня? О-о-ох, как интересно. – И повар новый, – добавила Тетушка. – Китаец. Получает сто пятьдесят в месяц. – Еще одну на дорожку, – решила миссис Толбот, – прежде чем меня мистер Краббе уложит в мою одинокую постель. Или в свою одинокую постель. В какую? – Вытаращила па него глаза, покачиваясь, со слегка накопившейся в уголках губ пеной. – Пошли, – сказал Краббе, беря ее за руку. На улице моросило. Миссис Толбот потеряла равновесие, шарахнулась в стену. – Держитесь, – сказал Краббе и обнял ее. – Моя машина тут, за углом. «Абеляр» стоял, гладкий, призрачный в слабом уличном свете. Выяснилось, что этим вечером никто в нем домой не поедет. Все шипы проколоты. Должно быть, хорошие люди мистера Джаганатана с жаждой знаний, в утолении которой им отказал плохой белый мужчина, совершили мелкую месть. Краббе выругался, придерживая миссис Толбот. – Глядите-ка, что эти свиньи сделали с моими покрышками. |