Книга Долгие поиски счастья, страница 35 – Ирина Цветкова

– Ты же сам виноват, сам себе дорожку выбрал. Я тебя на неё не толкала.

– Хватит меня учить! Только укорять и умеете. Кусок хлеба дать – это вам в голову не придёт, а попрекать, что не тем хотел заработать себе на хлеб – это сколько угодно.

Варя поняла, что брата надо покормить. Она предложила пойти с ней.

Они зашли во дворец с чёрного хода, Варя оставила его у дверей и прошла на кухню.

– Тёть Дусь, есть у нас что-нибудь дать скитальцу? Стоит у дверей, надо бы ему дать что-нибудь, а то он давно в пути, проголодался.

Тётя Дуся сразу же позвала его к столу.

– Пусть сюда зайдёт, я его горяченьким накормлю. Супчик пусть поест.

Савелия провели в кухню, усадили за стол. Евдокия от души подкладывала ему добавки, приговаривая, что в пути надо хорошо питаться.

Когда трапеза была окончена, путник с неохотой поднялся из-за стола и… И тут в кухню вошёл граф Собчак. Видно, ему кто-то доложил, что в доме находится чужой. Он увидел незнакомца и строго спросил:

– Это кто в моём доме?

Варя готова была провалиться сквозь землю. Она знала, что граф её недолюбливает. Теперь, когда он узнает, что её родной брат – сбежавший из тюрьмы колодник, выгонит немедленно. И перед тётей Дусей неудобно – выходит, обманула её. Теряя слова, она попыталась что-то сказать:

– Это… это мой братец младший, Савушка.

– Кто его сюда впустил? Почему он такой оборванный?

– Он сейчас уйдёт, – поспешила заверить хозяина Варя.

– Ты кто? Как ты посмел войти в мой дом? – Собчак тряс Савелия за шкирку. – Я тебя сейчас в полицию сдам!

– Мне нельзя в полицию, – попробовал отбиться нежданный гость.

– Это ещё почему? Ну-ка, признавайся, – и граф обратил выразительный взгляд на Варю.

Пытаясь выровнять сбивающееся дыхание, она, поправляя складки на форменном платье горничной, произнесла, не узнавая своего голоса:

– Он из тюрьмы сбежал.

Тётя Дуся охнула и всплеснула руками. Анджей Собчак уже представил, как он сдаёт полиции беглого преступника и получает за это заслуженную награду. Он перевёл тяжёлый взгляд на Савелия и на всякий случай поинтересовался:

– Что ты натворил?

– Я это… против царя. Мы царя хотели скинуть…

Он уже приготовил покаянную речь о том, что более никогда, ни-ни, никаких свержений самодержавия, но граф вдруг опередил его.

– Против царя, говоришь? – как истинный поляк, он ненавидел русское самодержавие, а царя вообще считал личным врагом – ведь он, польский шляхтич, должен ему служить и покоряться.

– Оставайся в моём доме, – барственно похлопал он Савелия по плечу. – Отныне ты будешь под моей защитой.

Он приказал позвать пани Ванду. Когда та явилась, он распорядился:

– Пристрой этого молодого человека. Найди ему работу в поместье и крышу над головой. А ты молчи о своих «подвигах», а то длинные языки приведут сюда жандармов.

Адам осторожно прикоснулся губами к плечику Малгожаты, потом – к её нежной шейке, где под его губами билась тоненькая жилка.

– Какая ты дивная и притягательная! – прошептал он со срывающимся дыханием. – И кожа у тебя мягкая и бархатистая…

Он опустился губами чуть ниже.

– Какая у тебя красивая грудь, – сказал он.

Малгоша, словно ожидая этих слов, тут же, будто невзначай, проронила:

– Моя грудь будет ещё красивее, если на ней будет бриллиантовое колье.

– Нет! Для мужского глаза женская грудь прекрасна именно обнажённая, откровенная, безо всяких прикрас.

«Вот болван! Тупой мужлан», – со злостью подумала Малгоша. Он не понял намёка.

Аист принёс в дом Собчаков маленькую девочку. На следующий день после этого события граф вошёл в комнату Дануты. Он сел напротив её постели. Оба молчали, говорить им было не о чем. Каждый ждал, что говорить начнёт другой.

– Ну что, дорогая супруга, – первым заговорил граф, – поздравляю с рождением нашей доченьки. Надеюсь, она принесёт долгожданный мир в нашу семью. Я снимаю с тебя домашний арест. Отныне ты можешь выходить за пределы дома. Но без детей! – он выразительно поднял указательный палец. – А за дочь я хочу преподнести тебе подарок.

Он взял жену за руку, другой рукой достал из кармана и надел ей на палец золотое кольцо с бриллиантом в двенадцать карат. Вообще-то, он хотел заказать ювелиру камень побольше, но подумал, что Данута всё-таки провинилась перед ним, поэтому обойдётся и таким.

– Будем считать, что я простил тебя, – сказал он, не отпуская её руки. Потом добавил: – наполовину.

Это чтоб не расслаблялась и помнила, что гнев его страшен. И не вздумала искать своего ненаглядного.

Девочку назвали Златой. Анджей Собчак понимал, что именно этот ребёнок примирил его с женой и принёс умиротворение в их семейство. Поэтому дочь стала его любимым ребёнком, он уделял ей много времени, тетёшкался с ней – впервые за все годы отцовства. Это дитя получило отцовского внимания больше, чем все остальные дети графа Собчака, вместе взятые. Теми он вообще почти не интересовался.

И только Варя, одна-единственная душа на всём белом свете, знала тайну своей госпожи: Злата была дочерью Вариного брата Филиппа.

– Отец тебя недооценивает, – говорила Малгожата Адаму. – Он не допускает тебя к семейным делам и запрещает тебе быть собой. А ведь ты уже не маленький, ты имеешь право делать то, что хочешь.

Она намекала ему на его игорные страсти. Угрозы отца подействовали, он перестал играть. Он сумел подавить в себе тягу к зелёному сукну – так ему казалось. Когда Малгожата стала подталкивать его к тому, чтобы он делал то, что хочет – первым его желанием было увидеть партнёров по игре. Адам даже не заметил, что вновь попал в тенета игры.

А Малгожата тем временем не дремала. Она знала, что Данута не любит пасынка, а это означало, что надо было найти ещё и падчерицу Еву – дочь Каролины, водворённой назад в монастырь. Уж тогда Данута и вовсе с ума сойдёт от бешенства. И пусть они за наследство глотки друг другу перегрызут.

Малгоша не раз ездила на поклонение святым мощам в монастырь, где находилась Каролина, а ныне – сестра Тереза, содержавшаяся под особым надзором после побега. Она пообещала ей, что найдёт девочку, нужны лишь хоть какие-то зацепки – куда её могли отдать. Сестра Тереза, оглядываясь по сторонам (ведь ей не разрешали общаться ни с кем), шептала, что ей ничего о том неизвестно.

Тут мог помочь только Казимир Полонский. Ему Малгоша пообещала, что вернёт Адама за игорный стол – он так легко и много проигрывал, что его отсутствие очень сказывалось на других игроках.

– Я хочу, чтобы он снова сел играть, – поставил условие Казимир. – Он самоуверенный глупец, молокосос, считает себя равным нам, опытным игрокам, а потому проигрывает большие деньги. Папа его усердно оплачивает все долги. Нам такие олухи нужны.