Книга Сны голубого цвета, страница 66 – Доминика Арсе

Но я не смогла пошевелиться, будто тела вовсе не стало. Абсолютное бессилие и дрожь. Другая Олеся ушла, а я осталась стоять. Свет погас. Все… они выходят из дома, садятся в машину… папа заводит автомобиль, спрашивает, все ли пристегнулись. Уже ничего не вижу, все из памяни.

Я помню тот день… помню, как жуткий сон. Каждое слово, каждый звук. Те запахи и звуки. Дуновение ветров и шумы машин, мелькающих за стеклом. Моя дорога в ад.

— Это ведь был твой папенька? — Раздалось в моем чернеющем сознании. — Олеся, что с тобой?

— Пожалуйста, я хочу увидеть еще, — прошептали мои губы. — Помоги мне, прошу.

— Я не могу…

— Можешь, — простонала в ответ. — Я представлю, а ты поддержи, просто поддержи тот образ, пусть незнакомый для тебя, чужой. Но мне не справиться одной…

И я начала представлять автомобиль, отчаянно строить образы прямо на черной поверхности зеркала. Скрипя зубами, сознанием, всем естеством своим. Гладь посветлела, и что — то стало проявляться. Размытые образы, скользящие неясные отражения. Я ловила какие — то элементы салона, мелькающие части размытых лиц, пыталась зацепиться и закрепить картину. Полноценные образы, словно живые, отчаянно пытались ускользнуть от меня, распылиться и не быть.

Я вдруг поняла, что нужно мне, и представила салон со стороны водительского зеркальца. Пусть маленького, и мало что показывающего. Но если сильно захотеть… И я увидела салон! Сперва немного, затем границы стали расширяться и давать больше обзора. Я рассмотрела себя на заднем сиденье, беззаботно слушающую музыку через наушники и поглядывающую в окошко. Маму, что продолжала красить ресницы и болтать о том, какая же подлая у нее оказалась подруга на работе. Я увидела папу. Лишь он сосредоточенно сидел, управляя автомобилем, посматривал на зеркала и делал маневры по ходу движения.

Я бы так вечность смотрела на него, но понимала, что время идет по ту сторону, и его не вернуть. Толчок! И мир прошлого пошатнулся. Отец вырулил в сторону, а я испугалась. Мама крикнула что — то! Я помню, как в тот миг мы выскочили на соседнюю полосу, избегая столкновения с тем, кто нас подрезал.

Глаза отца стали чернеть, наполняясь ужасом. На мою семью несся джип, выскочивший на нашу полосу со встречки!

Что — то рвануло во мне, будто душа отделилась от тела. Мгновенный порыв от нежелания смириться перевернул все мое мироощущение. Вмиг пришло абсолютное понимание того, что я не хочу так. Не могу просто смотреть. Не могу быть при этом той, кто я есть.

А желаю, чтобы все было иначе, чего бы мне это не стоило.

Я выбросила руку, наплевав на все мыслимые и немыслимые барьеры. И кисть прошла сквозь зеркало! Пробираясь через вязкую массу, нащупала горячую и напряженную руку отца. Ухватила, и рванула обратно, что было сил.

Не знаю, каким могуществом нужно обладать, чтобы вытащить взрослого мужчину в другой мир…

Но я это сделала. Вернее поняла, что вышло, когда оказалась лежащей на ковре в полной темноте!

— Что за чертовщина? — Раздался голос отца. Это не был голос из прошлого. Не был голос, что жил в моей памяти и постепенно терял истинное звучание. Мощнейшими разрядами тока прошлось по всему телу осознание.

Он живой. Он рядом.

Папочка лежал неподалеку от зеркала. Я поднялась и с визгом бросилась в его объятия. Рассудок затуманился, я больше ничего не соображала. Мне стало плевать, что сделала, как и каковы последствия. В первое мгновение я пребывала в эйфории, потом кольнул страх, что это может быть сон. Отпряла от него, посмотрела, рассмотрела каждую частичку его недоумевающего лица. Все — все детальки, что помнила. Родинки, бровки, нос, маленький шрам на подбородке. Он с непониманием смотрел на меня и пытался разобраться, в чем дело, ругался на джип, спрашивал, где мама. Была ли авария, и в какую они попали больницу, сколько он пролежал и почему сидит в каком — то подвале в той самой одежде. В общем, куча бодрых, осознанных вопросов. И ни одного моего ответа.

Ибо слезы лились, и я уже не могла ничего внятного сказать. А наслаждалась объятиями папы, его голосом, дыханием, бьющимся сердцем. Я чувствовала, что где — то рядом сидит Жаклин, ибо добавилось света. Значит, девушка приподняла фонарь и понимающе замолчала. Возможно осознавая, что мы сделали, возможно нет…

Я не отпускала его до утра. Мы поднялись, держась за руку. Навстречу вышли ведьмы в средневековых одеяниях, тут же насупили подозрительно носы. Папа отреагировал неоднозначно, видимо, подумал, что его по голове приложило, и бредит.

— Это мой папа, — объявила я и представила ему всех своих подружек, в том числе и Жаклин, которая едва ковыляла позади сама.

Блин, как неловко выглядело: бросила больную в подвале на радостях.

Когда стала объяснять, что мы в другом мире, он смотрел на меня, как на дурочку. Утром, как и обещала, приплелась Глория и стала «исполнять» при чужом мужчине. Тут даже цирк отдыхал, папа шепнул мне на ухо, что подозревает в ней талантливую артистку… Боясь, что у папы съедет крыша, я давала информацию порционно. Но подруги все портили, они стали засыпать его глупейшими вопросами о моем мире. Сперва папа думал, что его разыгрывают, затем понял, что нет. К счастью, адаптация прошла успешно. Хоть и заметила, что пару раз он себя ущипнул.

Не найдя иного выхода, попросила убежища для отца в стане эльфов. Аредэль с радостью приняла его и пообещала защищать и заботиться. Хотя в заботе мой отец и не нуждался. Дело было в другом, я переживала, что кто — нибудь из моих врагов захочет сделать ему плохо, если такие конечно остались.

С грустью понимала, что не смогу быть с ним вечно в этом мире. Мне нужно было возвращаться в свой. Мне было страшно, ибо не знала, что там со мной теперь. Но иного не видела. Ведь там у меня осталась мама и обыденная жизнь, с которой надо считаться. Ну, а папа? Что с ним может случиться за пять — десять минут, что пройдут здесь, пока я там дни — недели?

Сны голубого цвета отправили меня обратно, стоило только закрыть глаза, которые не смыкала двое суток. Шаг через воображаемое зеркало, серый коридор квартиры… Образы растворяются, давая настоящему окутать мое пробуждающееся сознание.

***

Белый свет растворил остатки сна. За окном, как по заказу, зачирикали птицы. Я поднялась с кровати, в которой и засыпала. Проверила самоощущение, вроде бы ничего не болит. С чувством запоздалой тревоги ухватила мобильник, проверила дату и время. Так, вроде ничего не пропустила. Выпускное платье в шкафу, где его и оставила.

С волнением посмотрелась в зеркало. Кажется, шрам стал меньше. Вот, блин. Что за мысли в голову лезут? Уселась за стол, пододвинула листочек в клеточку, взяла карандаш и записала:

Рецепт Маргариты. Лягушка, обязательно зеленого цвета, сера, можно спичечную, волос черной кошки, если кошка многоцветная, волос все равно выбирать темнее…

Капля упала, размазывая тетрадную клетку с чернилами. Это просто счастье. Теперь знаю, если что — то очень — очень захотеть, оно обязательно получится.