Книга Дочь воздуха, страница 56 – Наталья Авербух

— Ты знаешь, чего я хочу, — сказала я эльфёнышу.

Робин подмигнул.

— Рейнеке? — спросил эльфёныш. Маг пожал плечами.

— Лика, — кивнул он на девушку. — Но я хочу, чтобы она была счастлива, а ей нужно небо.

Робин кивнул, и вместе с ним кивнул повелитель эльфов.

— Это всё? — вкрадчиво спросил эльфёнок.

— Ребёнок, — снова пожал плечами волшебник. — Даже если ему нельзя жить среди людей, я хочу его видеть. Хочу воспитывать.

— А если это она? — коварно спросил эльфёнок.

— Или её, — согласился Рейнеке.

— Но это же моё яйцо! — возмутилась Лика. — Я хотела забрать его с собой в небо!

— Он не создан из воздуха, Л'ииикькая, — напомнил Робин. — И я не могу за него решать, пока он не войдёт в возраст. Ты можешь лишь иногда брать его с собой. Не навсегда, а только на время.

Лика вдруг засмеялась.

— Тогда мы воспитаем его вместе, так ведь, Рейнеке-маг?

Лицо у Рейнеке было до того ошарашенное, что я засмеялась снова. Он медленно, словно с трудом, протянул мне руку и я вложила в неё свою. Его пожатие было крепким, но не мучительным и я, повинуясь внезапному порыву, бросилась в его объятья.

Поцелуй имел цветочный привкус — сладость и горечь, нежность и страсть. Рейнеке забыл обо всём, прижимая к себе возлюбленную. Воздух наполнился запахом цветущего луга.

— Я не забыл о тебе, Д'ооооврд, — торжественно проговорил Робин.

— Убей меня, — сквозь зубы ответил полусильф, всё ещё стоящий на коленях.

— Зачем? — пожал плечами эльфёныш. — Я отниму у тебя половинчатую природу и ты станешь обычным человеком. Ты забудешь о небе и о сегодняшнем дне, но через год придёшь сюда снова. И если ты позовёшь меня, ты получишь дар эльфов.

— Подавись своим даром, ты, козявка! — выплюнул Довард.

— Через год ты скажешь иначе, — засмеялся Робин. Он оглянулся на Лику, всё ещё прижимающуюся к Рейнеке и возмутился: — Как?! Никто не хочет закричать, что Д'ооооврд слишком легко отделался?!

Рейнеке не ответил, ему было не до того. Эльфёныш закричал как подстреленный заяц и схватил человека за штанину.

— Отстань, — отмахнулся волшебник. Он-то прекрасно понимал, каково это — лишиться всего, что отличало тебя от других людей… стать обычным человеком, забыть всё волшебство… да уж, эльфы действительно добрый народ!

— Эх ты! — насупился мальчишка. — Л'ииикькая! Я выполнил свою часть?

Я мягко высвободилась из рук человека, шагнула к эльфёнышу, присела рядом. Робин зажмурился от предвкушения.

— Всё за всё, — подтвердила я. — Дети воздуха платят свой долг.

…это не было волшебством: сильфы не умеют колдовать. Не могут менять судьбы, как это делают эльфы. Это было… чем-то вроде снятия заклятия, то, что делают дети ветров для людей…

Ветра скользнули в мои руки, наполнили собой моё дыхание. Я взяла Робина за уши и поцеловала в лоб. Нежно, как целовала бы собственного ребёнка, вдыхая в эльфёныша то, о чём он просил. И поднялась на ноги.

Лика шагнула назад, с улыбкой повернулась к возлюбленному. И он увидел, как уродливый эльфёныш, сидящий на земле на корточках, поднимается, распрямляется и как будто сбрасывает с себя уродливую оболочку, которая рассыпается в воздухе сверкающими искорками. У Рейнеке заслезились глаза. Он моргнул, а после увидел, как посреди луга стоит…

Нет, он не стал писанным красавцем. У него по-прежднему была слишком большая голова, слишком большие уши, слишком острые зубы и голодный взгляд зелёных глаз. Он был ниже ростом, чем другие его собратья. Маленький уродливый эльфёныш превратился в маленького некрасивого эльфа. Но теперь он был взрослым.

Робин поклонился в пояс Лике. Подмигнул Рейнеке, небрежно кивнул повелителю эльфов. Сорвал с головы красную шапочку и швырнул в небо. На голову ему упал шутовской колпак с пронзительно звенящими бубенчиками. Эльф издал пронзительный вопль, прошёлся колесом вокруг собравшихся и остался стоять на голове возле своего повелителя. Все засмеялись. Вдалеке зазвучала музыка. Откуда-то выпрыгнула Бадб и, по-свойски ухватив повелителя эльфов за рукав, закружилась с ним в танце. Какой-то эльф пригласил тётушку Меик. Лика потянула Рейнеке за руку и тот с радостью дал себя увлечь следом за остальными.

— Утром мы расстанемся, — сказала я, когда мы остановились перевести дух и поцеловаться. — А после снова встретимся. И так будет всегда.

— Я буду ждать, — просто ответил смертный и тронул струны гитары.

Но поёт свирель по утру и в полдень.

И среди ветров есть, кто вечно помнит.

Чтоб в закатной мгле бурею явиться.

Может быть, и ты сможешь возвратиться?