Книга Королева пламени, страница 20 – Энтони Райан

— Ваше величество, брат Харлик уже рассказал все возможное. Союзник живет за порогом и плетет интриги, добиваясь нашей гибели. Почему — неизвестно.

— Пусть он и существует там, где нет смерти, — но разве это не значит, что он когда-то был живым? Мужчиной, женщиной?

— Наверняка был, ваше величество. Но пока ни один брат или сестра из всех орденов не смогли увидеть, как он превратился в себя нынешнего и чья злоба склонила его к нынешнему чудовищному злу.

— Но должны быть записи, древние тексты!

— Третий орден столетиями собирал древнейшие тексты человечества, платил немалые суммы за обрывок пергамента или глиняный черепок. В них есть Союзник — но лишь как тень, необъяснимая катастрофа либо убийство, совершенное по наущению страшного призрака, полного мстительной злобы. Отличить правду от мифа — зачастую безнадежная задача.

В безукоризненной памяти королевы всплыла строчка из «Песни о золоте и пыли» лорда Вернье: «Истина — величайшее оружие нашедшего ее, но и его рок». Давно пора устроить приватную аудиенцию с альпиранским поэтом.

— Ну что ж. Значит, теперь вашему ордену требуется новый аспект? — осведомилась королева.

— Ваше величество, как вам известно, избрание сопряжено с формальностями. Пока не настало время собирать конклав, орден остается без аспекта. Однако мои братья и сестры согласились принять мое первенство до конклава. Что приводит меня к другой мысли.

Его взгляд снова сделался жестким.

— Люди из Пределов?

— Именно, ваше величество. В этой войне мой орден потерял много братьев и сестер. Наши ряды поредели.

— Вы хотите принять этих людей в орден вопреки их мнению? Лорд Ваэлин очень ясно выразился на сей счет. А они следуют за ним, не за вами.

— Мой орден — щит Одаренных. Без него они погибли бы многие поколения назад.

— Тем не менее вы прятались десятилетиями, в то время как Одаренные гибли, истребляемые Четвертым орденом, — напомнила Лирна.

— Это необходимая предосторожность. Большинство Одаренных обнаруживают в раннем возрасте. Одаренные дети чаще всего рождаются от Одаренных родителей, то есть давних членов ордена. Но не всем так везет. Не все добры, стойки к искушению богатства и власти. При всей мощи наши души — обычные, человеческие. До того как аспект Тендрис возглавил Четвертый орден, мы проверяли найденных Одаренных и, если они оказывались годными для нашего ордена, им предлагали вступить — сугубо добровольно.

— Но это если они держались Веры.

— Ваше величество, Седьмой орден — орден Веры. Это так и будет так.

«Неужели передо мной еще один Тендрис?» — устало подумала королева.

Такой фанатизм во взгляде. Лирна часто удивлялась, что отец так и не отравил втихую беспокойного и докучного аспекта Четвертого ордена. Увы, Вера пролезла даже в душу старого интригана. А он очень хорошо представлял силу адептов Веры.

— Здесь — свободное королевство. Это так и будет так, — сказала королева. — Вы можете поговорить с Одаренными из Пределов, предложить им место в ордене. Но если они откажутся, вы не станете их беспокоить, пока я на троне. А я собираюсь долго сидеть на нем — конечно, если ваша сестра, хм, Верлия, — тут королева демонстративно заглянула в список, хотя запомнила все с первого прочтения, — не увидит другого моего будущего.

— Видения моей сестры, скажем так, не слишком частые и требуют тщательных разъяснений, — заметил Каэнис. — О вашем величестве она пока видела очень мало.

— И что же включает это «мало»?

Он выпрямился и снова стал больше похож на готового к скорой битве воина, чем на аспекта.

— Она видит в вашем будущем только огонь.

На следующий день Лирна присоединилась к сеорда и шла пешком вместе с ними. Госпожа Дарена сопровождала королеву как переводчица, и почти напрасно. Немногие из лесного народа заговаривали с ними. Большинство предпочитало даже не смотреть в их сторону. Дарена переживала, с трудом удерживала вежливую улыбку на губах, когда суровые воины с хищными ястребиными лицами просто отворачивались либо давали односложные ответы. А Лирны они не боялись, смотрели на нее с удивлением и любопытством.

Гера Дракиль был одним из немногих, прошедших рядом с Дареной хотя бы несколько шагов, да и то она ощущала, как он напряжен, словно каждый шаг — испытание мужества.

— Исцеляющее прикосновение очень редкое в лесу, — сказал он. — Целители не рождались уже много поколений.

— А у вашего народа есть книги? Записи о времени, когда еще не пришли марелим-сил? — думая про огромную библиотеку Малессы под горой, спросила Лирна.

— Книги? — хмурясь, переспросил вождь.

— Виросра сан элостра дюрал, — перевела Дарена.

Язык сеорда Лирна знала намного хуже, чем язык лонаков, но сумела кое-как перевести: «слова, запирающие в клетку дух».

— Нет никаких книг у сеорда, — ответил Гера Дракиль. — Ни сейчас, ни раньше. Все говорится и запоминается. Правдиво только сказанное.

Дарена заколебалась, затем быстро проговорила что-то на сеорда, слишком богатое незнакомыми словами и сложное — на слух не понять. Гера Дракиль помрачнел, развернулся и пошел прочь между нестройными рядами своих воинов.

— Он оскорбился? — спросила королева.

Дарена с горечью глядела вслед вождю.

— Он думает, что правдиво только сказанное, — ответила она. — Я сказала ему правду. Она ему не понравилась.

По пути на восток армия разрасталась. Из лесу выходили группки беженцев и беглых рабов, старались влиться в войско, выпрашивали еду. Среди новых рекрутов оказалось много королевских гвардейцев, желавших вернуться в полки, выбитые практически подчистую. По велению королевы Каэнис ушел с поста лорда-маршала уцелевшего отряда королевской гвардии. Солдаты остались недовольны, ворчали. Пусть командир и водится с Тьмой, но ведь он спаситель, бесстрашный полководец, собравший людей после чудовищного поражения и приведший к королеве. Другие — в особенности те, кто служил под началом госпожи Ривы в Кумбраэле, и присоединившиеся по пути беженцы — иначе смотрели на командира-Одаренного. Случилось несколько шумных ссор, в ход пошли кулаки. К Ваэлину явилась официальная делегация сержантов и попросила вернуть Каэниса. Ваэлин умиротворил их, назначив командиром одного из делегации, крепкого широкоплечего ветерана с лицом будто битые кожаные доспехи.

— Ваше величество, я — сержант Травик, — сказал новоиспеченный командир и опустился на колено перед Лирной, когда та решила пройтись рядом с королевской гвардией. — Я из прежнего шестнадцатого пехотного полка.

— А, насколько я помню, Черные Медведи, — заметила Лирна и жестом велела Бентену принести то, что он отыскал на складе достопримечательностей брата Холлана.

— Да, ваше величество. Вы здорово всякое помните.