Онлайн книга «Дом глав родов Дюны»
— Дети дома хотят есть. Мужчина вечно в этом безумии? Кто-то должен пахать. Она — истинный образ людской стойкости. — Звучит так горько… Я нахожу это странным. — Задумываясь о моей военной истории? — Да, это подчеркивают Бене Джессерит… их башары, и элитные войска, и… — Ты думаешь, они просто большие эгоистки и хотят возродить свою эгоистичную жестокость? Проехаться прямо по женщине с плугом? — Почему нет? — Потому что очень малая часть забудет о ней. Жестокие проедутся мимо пашущей женщины и вряд ли увидят, что затронули основы реальности. Бене Джессерит никогда не упустят ничего такого из вида. — И, опять-таки, почему нет? — Эгоизм ограничивает обзор, потому что несет смертельную реальность. Женщина и плуг — жизненная реальность. Без жизненной реальности нет человечества. Мой Тиран знал это. Сестры благословляли его за это, даже проклиная. — И поэтому ты — добровольный участник их надежд. — Думаю, да. — И абсолютно честен с Тегом. — Он спрашивает, я чистосердечно отвечаю. Я не верю, что любопытство может явиться жестокостью. — И ты полностью отвечаешь за него? — Она не совсем так сказала. — Ах, любовь моя. Не совсем так сказала. Ты называешь Белл лицемеркой и не задумываешься об Одрейд. Дункан, если бы ты только знал… — Пока мы не замечаем комкамер, выплюнь! — Ложь, обмен, пороки… — Эй, Бене Джессерит? — Они пользуются старым добрым оправданием: Сестра А делает так, значит, если я делаю то же, это не так плохо. Два преступления отменяют друг друга. — Какие преступления? Она заколебалась. Рассказать ему? Нет. Но он ждет ответа. — Белл восхищена, что вы с Тегом обменялись ролями! Она предвкушает его боль. — Может, нам придется разочаровать ее. — Он понимал, что это — ошибка, высказывать только что пришедшее на ум. Слишком быстро. — Поэтическая справедливость! — восхитилась Мурбелла. Отвлечь их! — Они не заинтересованы в суде. В честности — да. У них есть поучение: «Те, над кем чинится суд, должны принимать его честность». — И они поставили перед тобой условие принять их суд. — В любой системе есть лазейка. — Ты знаешь, дорогой, помощницы обучаются. — На то они и помощницы. — Я имею в виду наши разговоры. — Наши? Ты — помощница? Ты — новообращенная! — Кем бы я ни была, я слышу рассказы. Твой Тег может оказаться не тем, кем видится. — Ученическая сплетня. — Существуют рассказы о Гамму, Дункан. Он взглянул на нее. Гамму. Трудно было воспринимать эту планету под неродным именем. Ведь, на самом деле, это — Гиди Первый, чертова дыра Харконненов. — Может, он сам все эти рассказы и придумал. — Некоторые Сестры принимают их в расчет. Они ждут и следят. Они — осторожны. — И ты что-нибудь узнала о Теге из своих драгоценных историй? Он скорее всего распустит эти слухи. Заставит других напрячься. — Не забывай, я была тогда на Гамму. Чтимые Матры были расстроены. Разъярены. Что произошло. — Конечно. Тег сделал неожиданное. Удивил их. Украл у них один из не-кораблей, — Он пошлепал по стене за спиной. — Этот. — У Сестринства есть запретная область, Дункан. Они всегда говорили, что надо дождаться Агонии. Все станет ясным! Будь они прокляты! — Звучит так, словно они готовят тебя к преподаванию в Миссионарии. Проектированию религий специального назначения и избранных слоев. — Ты не видишь в этом ничего такого? — Мораль. Я не спорю об этом с Чтимыми Матрами. — Почему нет? — Религия основывается на этой тверди. БГ — нет. Дункан, если бы ты только знал их мораль. — Им досаждает, что ты о них столько всего знаешь. — Только из-за этого Белл хочет убить меня. — Ты считаешь, Одрейд лучше? — Что за вопрос! — Одрейд? Ужасная женщина, если позволить себе задержаться на ее возможностях. И все — атридесовское. Она — первая из Бене Джессерит. А идеал Атридесов — Тег. — Одрейд рассказала, что она доверяет твоей верности Атридесам. — Я верен атридесовской чести, Мурбелла. И я выношу моральные решения сам — по поводу Сестринства, этого ребенка, которого они отдали под мою опеку, Шианы и… и по поводу моей возлюбленной. Мурбелла прижалась к нему, прикасаясь грудью к руке и пошептала ему на ухо: — Были эпизоды, когда я могла перебить всех находящихся рядом со мной! Она что, думает, они ее не слышат? Он сел прямо, не отпуская ее. — И что же тебе помешало? — Она хочет, чтобы я поработала над Скитейлом. Поработать. Эвфемизм Чтимых Матр: Ну а почему нет? Она «работала над» множеством мужчин, прежде чем натолкнулась на меня. Но он реагировал на это, как древние мужи. И не только поэтому… Скитейл? Проклятый Тлейлаксу? — Великая Мать? — Он хотел увериться. — Она и только она, — душа ее почти парила, лишенная груза. — Какова твоя реакция? — Она сказала, что это — твоя идея. — Моя… Да никогда! Я предлагал вытащить из него нужные сведения, но… — Она сказала, что это — обыденная вещь для Бене Джессерит, как и для Чтимых Матр. Забеременей от этого. Соблазни того. Весь день в заботах. — Я спросил о твоей реакции. — Возмущение. — Почему? — Я знаю подтекст. — Я же тебя люблю, Дункан… и мое тело, оно… оно приносит удовольствие тебе… как и твое… — Мы — старая женатая пара, а ведьмы хотят разлучить нас. Его слова родили в нем ясное видение леди Джессики, любовницы давно умершего графа и матери Муаддиба. Я любил ее. Она меня не любила, но… Взгляд Мурбеллы напоминал ему взгляд, которым Джессика глядела на графа: слепая, самозабвенная любовь. Бене Джессерит не доверяли этому чувству. Джессика была мягче Мурбеллы. Но тверже внутренне. А Одрейд… она была тверда и внешне. Сплошная пласталь. А как же те времена, когда он искал в ней человеческие чувства? Как она говорила о Башаре, когда они узнали, что старик погиб на Дюне. «Он был моим отцом, ты знаешь». Мурбелла вывела его из задумчивости: — Можешь разделять их мечты, какими бы они не были, но… |