Книга Похитители тел, страница 6 – Джек Финней

– Часов через восемь-десять.

– Потрогай-ка его. – Джек торжествовал так, словно великое открытие сделал.

Я приподнял запястье мертвой руки. Она была гибкая и даже не слишком холодная.

– Никакого окоченения, так?

– Да, но в некоторых условиях… – На самом деле я не знал, что и думать.

– Можешь перевернуть его, если хочешь, но на спине и затылке ран тоже нет. Непонятно, с чего он умер.

По закону мне не полагалось осматривать трупы. Я снова прикрыл мертвеца чехлом и сказал:

– Может, поднимемся наверх?

– Да, пойдемте. – Джек пропустил нас вперед и потушил свет в бильярдной.

Наверху Теодора, предложив нам сесть, зажгла лампы, ушла на кухню и вернулась уже без фартука. Она села в кресло, мы с Бекки на диван, Джек устроился на качалке. Почти вся передняя стена у них в гостиной стеклянная, и за ней открывается вид на городские огни внизу. Красивая комната.

– Выпьете что-нибудь? – спросил Джек.

– Нет, спасибо, – сказал я.

Теодора и Бекки тоже не захотели.

– Мы обратились к тебе, Майлс, – продолжал Джек, – не только как к доктору, но и как к человеку, трезво оценивающему факты. Даже если они не такие, какими должны быть. Ты не из тех, кто будет доказывать, что черное – это белое, только потому, что тебе так удобнее. Мы в этом убедились на собственном опыте.

Я промолчал.

– Можешь сказать еще что-нибудь о теле внизу? – спросил Джек.

Я помолчал еще немного, теребя пуговицу, и наконец решился.

– Да, могу. В этом нет никакого смысла, но я дорого дал бы за возможность сделать его вскрытие. Знаете, что я, как мне кажется, обнаружил бы в нем? – Я обвел взглядом всех троих – они ждали продолжения. – Я не нашел бы причины смерти. Всё у него внутри окажется в столь же идеальном состоянии, как и снаружи. Все органы в рабочем порядке, запускай хоть сейчас.

Я дал им свыкнуться с этим и добавил еще кое-что. Чувствовал я себя, как полный дурак, но в своей правоте был уверен на сто процентов.

– Это еще не всё. Думаю, в желудке у него ничего не будет. Ни крошки пищи, переваренной или нет. Пусто, как у новорожденного младенца, и в кишечнике то же самое. А почему? – Я снова обвел взглядом аудиторию. – Потому, что тот субъект внизу вообще не умирал. Оттого и причину смерти определить невозможно. Мало того: он никогда и не жил. Вот так. – Я снова сел на диван. – Довольны теперь?

– Да-а. – Джек выразительно кивнул. – В моей безумной голове зародилась та же идея – я просто хотел, чтобы кто-то меня поддержал.

– А ты, Бекки, что скажешь?

– Я в полном шоке… и, пожалуй, все-таки выпью. Бурбон с содовой, если можно.

Мы все улыбнулись. Джек привстал было, но Теодора сказала:

– Я сама. Всем то же самое?

Мы сказали, что да.

Теодора раздала нам стаканы, и Джек сказал:

– Мы с Теодорой тоже так думаем. Я ей ничего не говорил, между прочим. Показал покойника и предоставил самой судить, как и тебе, Майлс. Это она сравнила его с незаконченной медалью: мы видели в Вашингтоне, как их делают. Мы весь день толковали об этом и решили тебе позвонить.

– Никому больше не говорили?

– Нет.

– А полицию почему не вызвали?

– Сам не знаю. Вот ты вызвал бы?

– Нет.

– Почему же?

– Сам не знаю. Не хочется, – усмехнулся я.

– Вот то-то. – Джек поболтал кубики льда в стакане и медленно произнес: – По-моему, это не полицейское дело. Все мы понимаем, что это не просто труп. Тут что-то страшное… а что, непонятно. Я почему-то уверен, что мы можем сделать только одно, единственно правильное, а если ошибемся и угадаем неверно, случится нечто ужасное.

– Что же тут можно сделать? – спросил я.

– Не знаю. Меня разбирает позвонить президенту Соединенных Штатов, поднять по тревоге армию, ФБР, морпехов, кавалерию… вроде того. – Он юмористически покрутил головой и сразу же посерьезнел. – Мне надо, чтобы какой-нибудь правильный человек – все равно кто – осознал, как это важно, и поступил правильно, не совершив ни одной ошибки. Вся штука в том, что любой, кому я откроюсь, может оказаться неправильным и наломать дров. Полиция исключается сразу. – Тут Джек понял, что повторяется, и замолчал.

– У меня такое же чувство, – подтвердил я. – Как будто от наших действий зависит судьба всего мира. – Когда в медицине встречается трудный случай, ответ иногда приходит сам собой, ниоткуда – подсознание, скорее всего, срабатывает. – Джек, – спросил я, – какой у тебя рост?

– Пять-десять.

– Это точно?

– Да, а что?

– А в том внизу, по-твоему, сколько?

– Столько же.

– Теперь скажи, сколько весишь.

– Один стоун сорок фунтов. Как и он. Это ты точно определил, но в остальном мы как-то не очень похожи.

– Есть у вас штемпельная подушечка?

– Не помню. Есть? – спросил Джек жену.

– А что это?

– Чернильная подушка. Для штампов.

– Кажется, была где-то. – Теодора принесла подушечку, Джек достал из другого ящика лист бумаги.

Я смочил подушку чернилами, прижал к ней все пять пальцев Джека и сделал на бумаге хорошие, четкие оттиски. Потом кивнул на дверь в бильярдную и спросил:

– Вы с нами, девочки?

Девочки явно не хотели туда идти, но не хотели и одни оставаться.

– Да, идем, – сказала наконец Бекки, и Теодора тоже пошла.

Джек включил свет над столом. Абажур качнулся, я хотел поправить его и сделал только хуже из-за дрожи в руках. Амплитуда его колебаний от края стола до головы мертвеца бросала тени на лоб и создавала впечатление, что труп шевелится. Не глядя на лицо незнакомца, я прижал к подушечке пальцы его правой руки, один за другим, и оттистул их на бумаге прямо под отпечатками Джека.

У Бекки вырвался стон – думаю, мы все почувствовали то же, что и она. Одно дело строить теории, что этот человек никогда не жил, и совсем другое – получить наглядное доказательство. Это затрагивает какие-то первобытные глубины в твоем мозгу. Никаких папиллярных линий на его пальцах не было: мы видели перед собой пять густо-черных кружков. Сбившись в кружок, мы рассмотрели вблизи эти пальцы, с которых я вытер чернила: гладкие, как щечка младенца.

– Джек, – пролепетала Теодора, – меня сейчас вырвет.

Он обхватил ее и повел наверх.

– Вы верно определили, – сказал я им, вернувшись в гостиную. – Это действительно заготовка, не получившая финишной обработки.

– И что теперь делать? – спросил Джек. – Есть идеи?