Онлайн книга «Пять минут жизни»
|
– Молчи. – Она покачала головой, слезы текли по ее щекам. – Просто заткнись. – Или поднимемся на Эмпайр-стейт-билдинг, чтобы я мог наблюдать, как ты умираешь на моих руках? – Заткнись, Джимми! Не порть мой Эмпайр-стейт… Не делай этого… Гнев вытек из меня, превратился в агонию. – Они найдут другое лекарство. Получше. Они попробуют снова. – Нет. – Она наворачивала круги по центру комнаты. – Нет… Нет, я не могу. – А я не могу смотреть, как ты… – Как я что? Исчезну? Забуду тебя? Снова усну? Пять минут, Джимми! – кричала она, растопырив пальцы. – У меня пять минут и больше ничего. Это как жить в крошечной коробочке, и как только я начинаю вылезать, то снова впадаю. Вот только все не так ясно. Это бессознательное. У меня нет роскоши сознания. Ты боишься моей смерти? Без лекарств, Джимми… – Она рвано вздохнула. – Я уже мертва. Я медленно покачал головой, мое зрение затуманилось. Эмоции, которые я никогда не испытывал, затопили меня. Я едва мог проглотить их. «Она не твоя. И никогда не была твоей, – усмехнулась Дорис. – Ты не можешь плакать…» – Нет… – пробормотал я, не зная, кому отвечаю. – Да. – Тея плакала. – У меня есть несколько минут, чтобы построить жизнь, а потом она разрушается, снова и снова. Я не могу даже описать, какой это гребаный кошмар. Я уже пробовала. Я говорила тебе в тех цепочках слов. Я кричала на тебя с тех рисунков. Я сжал челюсти. – Я знаю. – Ты не знаешь. Я улыбалась и все время была такой чертовски веселой, верно? Все, что у меня было, – это жалкий маленький проблеск надежды. Надежды на то, что, как я думала, было правдой: что мама и папа придут, а врачи работают над моим случаем. Они собирались мне помочь. Это все, что у меня было. Два года. Только мама и папа не приходили, а врачи сдались. Делия собиралась позволить мне сгнить в этой тюрьме. – Не в этот раз, – сказал я. – Доктор Милтон близок к разгадке. Он попробует еще раз… – И сколько это займет? Еще два года? Еще два года перезагружаться снова и снова. Посреди душа. Обеда. – Ее голос сломался. – Или глядеть тебе в глаза и смутно подозревать, что где-то в глубине души мы что-то значим друг для друга. Как укус, который невозможно почесать. Даже не зуд. Отголосок сна о зуде. Чувство, которое у меня могло быть однажды, но я не могу его понять. Не могу это почувствовать. Я ничего не чувствую. Можешь представить себе мысли или чувства, которые не в состоянии удержать? – Она покачала головой, ее тело дрожало. – Я не вернусь к этой жизни. Я бы предпочла умереть на твоих руках на вершине Эмпайр-стейт-билдинг. Слова повисли в воздухе между нами. Земля под моими ногами дрогнула. Рухнула. Все, что мы строили, рухнуло вместе со всем, что мы собирались построить. Все наши планы на будущее. – Ты запомнишь нас, – сказал я, запинаясь. – Как музыку и твои картины, ты запомнишь. Она покачала головой и прошептала: – Нет. Это слишком сложно. – Не сдавайся, Тея, – сказал я, приближаясь к ней. – Разве не об этом ты меня просила? Н-н-не сдаваться? – Я знаю, но… я не могу, Джимми. Теперь я стоял перед ней, тянулся к ней. – Я не могу, – прошептала она. – Можешь. – Я обнял ее, свободной рукой скользнув в волосы. – Боже, Тея… Она упала на меня, ее горячие слезы хлынули на мою голую кожу. Тея позволила мне подержать ее несколько мгновений, а затем напряглась и покачала головой. – Нет, я не буду этого делать. Я не вернусь в эту гробницу. – Она оттолкнула меня и снова протянула руку. – Дай мне пузырек, Джимми. – Боже. – Пожалуйста, – умоляла она, ее лицо сморщилось. – Не поступай так со мной. Я ожесточил свое сердце против ее просьб. Представил, как она бьется в конвульсиях или падает на землю, не дышит, глаза смотрят… – Это не твое дело, – сказала она, читая мое лицо; ее голос тоже стал жестче. – Это мой выбор. Мой. – Тея… – Ты столько болтал по поводу моего выбора и моего согласия, а теперь хочешь все вернуть назад. – Это не согласие. – Разве? Это моя жизнь. Дай мне бутылку, Джеймс. Я не мог этого сделать. Я не мог вручить ей яд и наблюдать, как она глотает его каждое утро, пока новое утро не настанет. Тея бросилась на меня, но я быстро убрал руку и моргнул, на мгновение растерянный, когда вместо этого она схватила свой рюкзак у наших ног. – Что ты делаешь? Подожди… Она помчалась к двери, и я последовал на два шага позади. Она открыла дверь и оглянулась, ее голос разбил мне сердце. – До свидания, Джимми. Мне еще надо посмотреть Нью-Йорк. Она выбросила руку вперед. Я снова убрал лекарства из зоны досягаемости, но вместо этого Тея сорвала с меня полотенце. – Твою мать… Она убежала, и тяжелая дверь впечаталась мне в локоть. Теперь боль навалилась на ярость, горе и ужас. Я с рваным криком распахнул дверь, но Тея уже была на полпути по коридору и направлялась к лестнице. Мне никогда ее не поймать. Не смог бы пройти мимо стойки регистрации с голой задницей. – Твою мать, – выругался я и так хлопнул дверью, что сотряс комнату. Я швырнул пузырек «Хазарина» в стену. Лекарство отскочило и покатилось по полу, целое и невредимое. Я натянул одежду, мои трясущиеся пальцы долго возились с пуговицами и шнурками ботинок. Адреналин взорвался в моих венах, когда я нажал на кнопки лифта. У Теи было шестнадцать пролетов пешком. Я мог ее догнать. Я мог бы поймать ее. – Давай, – подгонял я, снова и снова нажимая кнопку. Наконец лифт прибыл и мучительно медленно спустился в вестибюль. Я сплюнул еще одно проклятие, когда он остановился на десятом этаже, чтобы впустить парня. Он взглянул на мое лицо и отступил назад. – Я подожду следующий. В холле я принялся озираться, ища следы Теи. Помчался к лестнице и распахнул дверь, надеясь услышать эхо ее шагов. Но помимо своего дрожащего дыхания не уловил ни звука. – Тут сейчас блондинка не проходила? – спросил я парня на стойке регистрации. – Я не знаю, сэр, – сказал он до безобразия спокойно. – Множество людей приходят сюда. Я выбежал через парадную дверь, осматривая тротуары в обе стороны и через улицу. Никаких признаков Теи. Вернувшись в вестибюль, я посмотрел на лифты и лестничную клетку. Минуты тикали. Лифты открылись, и люди вышли. Без Теи. «Она ушла. Ты потерял ее. Облажался. Не смей плакать…» Я опустился на стул в холле гостиницы и обхватил голову. Это было слишком. Я чувствовал слишком много. К Тее. Из-за всего. Годы и годы оцепенелых чувств начали вырываться на свободу; пытались обрушить плотины, пробить стены. Потоп, в котором я утону, если не сдержу его. Но я так чертовски устал. |