Книга Формула алхимика, страница 30 – Игорь Лебедев

— Сначала перерезали горло, потом подвесили… — сказал Жарков, подойдя сзади. — Так в старину казнили алхимиков… Когда они выдавали миру тайные знания.

— Эх, не удержался, дедушка, — раздался голос околоточного надзирателя, услыхавшего пояснения криминалиста. — Видать, хвастлив был. Да-с, гордыня — она такая, любому язык развяжет.

Ардов развернулся. Приведенный Свинцовым Аладьин стоял у входа, прислонившись к стене. Сам Свинцов глотал воду из стеклянного кувшина, обнаруженного на столе. Аладьин был бледен и смотрел на труп профессора полными ужаса глазами. Илья Алексеевич приблизился к нему и показал слитки.

— Вчерашний эксперимент был не первым?

Аладьин перевел на сыщика ошарашенный взгляд.

— Иван Данилыч, — обратился Ардов к околоточному надзирателю, — вы не могли бы подать воды?

Свинцов протянул Аладьину стакан, тот сделал несколько жадных глотков.

— Итак? — поторопил Ардов.

— Неделю назад мы уже п-провели удачный опыт. Тогда профессор не за-за-за…

— Заяц? — поторопился подсказать Свинцов.

— Иван Данилыч! — скривился Ардов.

— Виноват, — согласился околоточный и пошел помогать Жаркову осматривать карманы покойного.

— …не за-ахотел обнародовать результаты, — докончил мысль Аладьин. — Он считал, что необходимо закрепить успех.

— Когда вы в последний раз видели профессора?

— Тогда же, когда и вы, — на эксперименте, — Аладьин сделал еще несколько глотков. — А после я сразу ушел.

— Почему не остались праздновать? Ведь для вас это… знаменательное событие?

— У меня сильно разболелась го-голова, а от этого у меня случаются п-приступы…

— Приступы?

— У меня слабые сосуды… Простите, я могу сесть?

Ардов сделал шаг назад, давая возможность Аладьину пройти и занять стул.

Жарков и Свинцов извлекали и выкладывали на поднос предметы из карманов покойного — платок, часы, ключ, несколько монет… Спасский аккуратно фиксировал находки в протоколе.

— У профессора были враги? — продолжил опрос сыщик.

— Не знаю… К нему приходил какой-то подозрительный тип. Юрий Александрович его выгнал.

— Вы слышали, о чем они говорили?

— Я слышал только слово «краска», которое этот человек повторял несколько раз…

«Неужели дело все-таки связано с фальшивомонетчиками?» — подумал Ардов.

— Как он выглядел?

Аладьин помолчал, словно силился вспомнить.

— Высокий, худой… Лысый…

— А шрам? Вот здесь — был шрам? — Илья Алексеевич указал на подбородок.

— Не знаю, — тряхнул головой Аладьин. — Я близко не подходил.

— Не видели ли вы этого человека вместе с Крючиным?

— Не видел… — отмахнулся свидетель. — Хотя — п-постойте! Да ведь Крючин его и привел! — Аладьин осмотрел помещение, словно искал кого-нибудь, кто мог бы подтвердить его признание. — Ну конечно! Я помню, как после этого визита п-профессор выговаривал Крючину, что запрещает п-приводить п-посетителей.

— Вот как? — оживился Ардов. — А что Крючин?

— А Крючин говорил, что п-профессор нуждается в деньгах для п-продолжения опыта.

— Это правда?

— К сожалению, да, — Аладьин опять поник. — П-профессор истратил последние сбережения, п-продал дом. Переехал жить в лабораторию. Мы катастрофически нуждались в средствах…

— Спасибо… — медленно произнес Ардов, мысленно раскладывая полученные сведения по разным ячейкам в своей голове. — Проверьте, пожалуйста, всё ли на месте. Может, что-то пропало? — сыщик обвел рукой подвал.

— Я п-постараюсь… — выдавил из себя полудохлую лягушку Аладьин, встал и тут же рухнул на пол — обморок.

— Не вынесла Маша с собой ашмалаша, ^[44] — скаламбурил Свинцов.

Жарков отыскал в кармане пузырек с нюхательной солью и, сковырнув пробку, поднес к носу Аладьина. Тот, дернувшись, очнулся.

— Следующим буду я, — плаксивым голосом произнес он.

— Не беспокойтесь, мы не дадим вас в обиду, — заверил сыщик, помог встать и повторно указал на убранство лаборатории, приглашая к осмотру.

Сам же Ардов принялся без всякого плана просматривать книги, которыми была набита резная этажерка у стола.

Спустя четверть часа Аладьин доложил результаты:

— Как будто все вещи на месте… — пробормотал он.

Илья Алексеевич почувствовал подозрительную неуверенность, словно молодой человек сомневался, стоит ли признаваться в обнаруженной пропаже.

— Но — что? Чего не хватает?

— Возможно, она в кармане у профессора… — еще тише промямлил студент.

— О чем вы говорите?

— О книжке… У профессора была записная книжка… Такая, с бархатной обложечкой.

— Петр Палыч, у покойного что-то было в карманах? — обернулся Ардов к криминалисту.

— Ничего значительного, — отозвался Жарков и кивнул на поднос на столе, куда были выложены извлеченные из карманов предметы. Ардов быстро перебрал их — книжка отсутствовала.

— Что в ней было? — сыщик обернулся к Аладьину.

— Формула.

Услыхав это слово, Жарков бросил возиться с трупом и подошел.

— Вы можете ее восстановить? — продолжил Илья Алексеевич.

Аладьин молчал и, кажется, собирался разрыдаться.

— Вы же целый год ассистировали Горскому! — подключился Петр Павлович.

— Мне надо домой, — скривил губы Аладьин. — Мне не-не-невыносимо здесь находиться, — его голос треснул и полез вверх.

— Извините, но я повторю вопрос… — строго проговорил Ардов. — Вы можете восстановить формулу получения золота?

— Не знаю, может быть… — Аладьин стал как будто задыхаться. — Но я прошу защиты!

Так долго сдерживаемые слезы наконец хлынули из глаз бывшего помощника профессора Горского.

К вечеру труп был доставлен в прозекторскую. Новый покойник не мог не привлечь внимание пристава, который уже порядком окосел, празднуя святой праздник. Африканов привел соседа-гармониста, умевшего играть одновременно на двух инструментах: помимо обычной гармоники в руках, у него под ногами располагалась особая басовая гармонь. Разувшись, музыкант одной ногой раздувал мех, а пальцами другой давил на клапаны, расположенные на крышке. Исполнялась песня «Донцы-молодцы» по мотивам побед русского оружия в войне 12-го года. Охваченные патриотическим чувством, чины полиции самозабвенно выводили: