Книга Птичка, страница 64 – Арина Теплова

Зазвонил колокольчик, и Аглая облегченно вздохнула, решив, что это Дмитрий. Но в парадную вошел ее вчерашний знакомый. Увидев Васильчикова, Аглая сначала напряглась, от того что это был не ее муж, а затем, немного облегченно вздохнула.

– Это Вы! – пролепетала она, подходя к поручику и протягивая руку.

Александр Григорьевич с серьезным лицом, быстро поцеловал ей руку и произнес:

– Неужели я первый?

– Да, – кивнула нервно Аглая, и просяще посмотрела на него. – Александр Григорьевич, я могу попросить Вас об одной услуге?

– Услуге? – ехидно заметил молодой человек. Однако его тон и холодноватое выражение его прищуренных глаз, нисколько не смутили Аглаю.

– Прошу Вас, – настойчиво и мягко просила Глаша, улыбнувшись. – Я более никого не знаю, кроме Вас. Дмитрий Петрович, пропал куда-то, и до сих пор не вернулся домой. Помогите мне встретить гостей.

Ее прелестные умоляющие глаза смотрели на Александра нежно и просяще. Что-то дрогнуло в нем, и он с удивлением осознал, что не может ей отказать.

– Хорошо, я попробую…

– Аглая! Это неслыханно. Я возвращаюсь, а этот человек рядом с Вами и принимает гостей!?

Они остались одни в оранжерее, двери которой минуту назад закрылись тяжелой рукой Дмитрия. Дом был наполнен гулом нескольких десятков гостей, и оттого Аглая не понимала, отчего муж, едва вернувшись домой, около четверти восьмого, разозлился и потребовал разговора наедине.

– Не кричите так! – воскликнула она, оправляя оборку на декольте платья. – Вас не было. Я никого не знаю из гостей. Он лишь помог.

– А его Вы знаете? – процедил Скарятин в запале, переместив недовольный взгляд на ложбинку ее полуоткрытых грудей. Взор его темный гнетущий и неприятный проникал до костей Аглаи, и она невольно поежилась от неприятного озноба.

– Да. Вчера он помог мне с рынка донести корзину, – попыталась оправдаться она.

– А какого рожна Вы делали вчера на рынке? – опешил Скарятин, чувствуя, что заводится все больше.

Глаша несчастно посмотрела на недовольного мужа, и обиженно поджала губки.

– Я хотела купить свежей зелени, и фруктов к столу. Вы же знаете, что Мария не умеет выбирать хорошие. Корзина оказалась довольно тяжелой, и поручик Васильчиков любезно вызвался помочь мне.

– Я запрещаю Вам выходить из дома одной! Отчего Вы не взяли слугу?!

– А, отчего Вы так кричите? – пролепетала она, отворачиваясь от него и сжимая виски пальцами. От взрывного натиска и недовольства Дмитрия она почувствовала себя нехорошо. Еще никогда он не разговаривал с ней зло. Сейчас впервые Глаша увидела своего мужа в этом неприятном образе.

– Поручик Васильчиков недолюбливает меня. Мало того я считаю его своим врагом. Он не раз пытался подвести меня, или сделать подлость, – уже более спокойно заметил Скарятин. – А Вы моя жена, не просто любезно принимаете его у нас в доме, но еще и просите об услугах!

– Но зачем Вы тогда пригласили его? – опешила она, оборачиваясь к нему.

– Я пригласил всю команду. Было бы невежливо отказать ему одному.

Севастополь, свадьба княжны Р., 1832 год, Июль

Бал был в самом разгаре, когда Аглая осталась одна. Лишь на минуту она отошла освежиться к столу с закусками, когда Дмитрий, который находился рядом с ней, неожиданно исчез. Безрезультатно она окинула взглядом танцующие пары, и далее перевела взор на небольшую группу молодых людей, что стояли в стороне около камина, как перед ней возник Васильчиков, и воодушевленно воскликнул:

– После невесты Вы самая прекрасная женщина на этом балу, Аглая Михайловна!

Она рассеянно поприветствовала поручика, и вновь вперилась глазами в высокую фигуру мужа, который стоял недалеко от камина. Его окружали несколько молодых девушек и юношей, и он с интересом говорил с ними, чуть улыбаясь кончиками губ. Аглая нервно закусила губку, отметив про себя, что Дмитрий совершенно забыл про нее в данный момент, и теперь наслаждается обществом хорошеньких дочерей полковника Миронова.

Дмитрий уже не был таким как прежде. Два года назад он не отходил от нее ни на шаг, был любезен и замечал каждое ее настроение. Тогда ей казалось, что он боится оставить ее даже на миг. Сейчас же он изменился по отношению к ней. Как будто ее общество уже не волновало его как прежде, и его взгляд, обращенный на нее, словно стал менее горящим. Она ощущала, что муж охладел к ней, и она не знала, как вернуть его расположение.

Не раз она замечала, что он с интересом смотрит на других дам, и она отчетливо замечала в его голубых глазах желание, направленное на наиболее красивых партнерш по танцам. Все это расстраивало Аглаю, но она умело скрывала от Дмитрия свое неудовольствие. Она любила его и хотела верить в искренность их брака. Лишь ночью, находя подтверждение его любви в его, как и прежде жарких объятьях, она чувствовала себя, как и прежде, счастливой и желанной. Все эти два года Глаша пребывала в радужном счастливом состоянии души. Она искренне верила, что Дмитрий женился на ней по любви, как он внушал ей с самого дня того падения. Память к Глаше так и не вернулась, и она не помнила почти пять лет своей жизни, и лишь полагалась на рассказы о том времени Дмитрия и верила ему.

Васильчиков остался рядом с ней, и начал выливать на нее последние городские сплетни. Почти не слушая его, Глаша ревнивым взором отметила, как Скарятин под руку с одной из дочерей полковника, последовал в центр зала, где объявили очередной танец. Настроение Аглаи вконец, испортилось, ибо именно об этом танце она просила его еще в карете. Однако сейчас видимо ее просьба была забыта Дмитрием, и он уже сделал первые фигуры под руку с дочерью полковника. Аглая шумно раскрыла большой кружевной веер и начала нервно обмахиваться им, совершенно игнорируя Васильчикова, который что-то говорил ей, и следила горящим взором за мужем, который во время танца нежно улыбался молоденькой смазливой девушке.

Скарятин прекрасно видел недовольство Аглаи. Ее темные глаза горели яростным пламенем, и она кусала губки. Пару раз он бросил в ее сторону мимолетный взгляд, отметив, что она, не отрываясь, следит за ним. Сладостное упоение оттого, что Глаша дико ревнует его, разливалось по его телу, и он вновь улыбнулся своей напарнице по танцу. Молоденькая Наденька была весьма привлекательна и мила, но все же слишком проста и читаема для Дмитрия. Ревность Аглаи была куда упоительнее чем, танец с этой нимфеткой, которая за чистую монету воспринимала все его знаки внимания. Ежечасно он ощущал обожание своей жены. Первое время он упивался и наслаждался ее любовным вниманием, а затем, пресытившись ее пламенными чувствами к себе и лаской, которую она всегда щедро дарила ему, Скарятин почувствовал небывалое спокойствие за свое будущее. Он как то расслабился, и стал пренебрегать позывами и просьбами жены.

Сейчас спустя почти два года после свадьбы, Дмитрий стал замечать, что ревность Аглаи нравится ему больше, нежели ее пламенная любовь. Даже сейчас, когда он прекрасно знал, что в этой зале нет равных Аглае по красоте и страстности, он специально провоцировал ее недовольство. Он видел, что она нервно обмахивается веером, и чувствовал, что упивается ее страданиями. Сейчас в этот миг, он мог заставить ее переживать все те терзания, что переживал некогда он сам, когда она отказывала ему и отвергала его. Словно теперь он был господин, а она его раба, поклоняющаяся и ищущая его внимания. Он прекрасно знал, что его теперешнее вызывающее поведение будут вмиг прощены Глашей, едва он притронется к ней. Так бывало не раз.