Онлайн книга «Победитель всегда прав»
|
– По фотографиям не скажешь. – Фотографии! Неизвестно, когда эти фотографии сделаны. – И родители, и соседи, наверное, сразу бы сказали, что девочки были связаны с сатанистами или кришнаитами, свидетелями… – Иеговы… – Я в сектах не разбираюсь. – Я, между прочим, тоже. – Но религиозных фанатов видел. Они, как зомби, могут вбить себе что-нибудь в голову, а затем обязательно это воплотят в жизни, ничто их не остановит. Зазвонил телефон. Белкина взяла трубку: – Да, уже видела. Наши, кстати, туда выезжали? – Нет. С транспортом проблемы. Ты же знаешь, главный свою машину не дает, так что никто не поехал. Варвара задумалась. Номер газеты в печать был уже сдан, а следующий выходил только через неделю. Белкиной было понятно, что ее коллеги из ежедневных изданий, с радио и телевидения обсосут эту новость за неделю так, что весь город от одного упоминания о трех девочках-самоубийцах будет тошнить. Но Белкина хорошо усвоила журналистское правило: если что-то случается, ты должен быть там первым. Знала она и другое вульгарное правило, о котором обычно не говорят вслух: будет труп, появятся и черви, не сегодня, так завтра. – Сергей, – сказала она тоном, не терпящим возражений, – я хочу все видеть своими глазами. – Вряд ли ты что-нибудь там увидишь, – Дорогин не нашел в себе сил отказаться напрямую. – Едем, – убежденно повторила Белкина и, не дожидаясь согласия Дорогина, принялась собираться. Когда это требовалось, Белкина умела собираться очень быстро. Дорогин даже не успел докурить сигарету, а хозяйка квартиры уже теребила его за плечо: – Расселся! Поехали, дела ждут! Муму поднялся. Ему не хотелось ехать туда, где произошла трагедия. За свою жизнь он достаточно часто встречался со смертью, и в отличие от Белкиной у него к ней не было профессионального интереса. Москву Варвара знала отлично. Она подсказывала Дорогину, как можно укоротить путь. Сергей и не подозревал, что они так быстро окажутся на месте. Варвара тут же оценила ситуацию. Машин, принадлежащих ведущим телекомпаниям, уже не было, они свое отработали по свежим следам и успели выдать информацию в эфир. Остались лишь неудачники – те каналы, у которых мало денег на дежурную бригаду, да еще бегали журналисты с диктофонами. Ловили всех подряд, вплоть до стариков-пенсионеров, идущих сдавать бутылки. От журналистов отмахивались, пик нашествия прессы уже прошел, и жители района пресытились славой. Да и боялись говорить что-нибудь конкретное. – Здесь, – уверенно произнесла Белкина, узнав место, увиденное по телевизору. Тел, конечно же, уже не было, их давно увезли, даже кровь смыли с асфальта. Но у стены лежали свежие цветы: розы, поздние тюльпаны, сорванные на пустыре ромашки. – Красивый кадр, – произнесла Белкина, разглядывая полевые цветы в трехлитровой банке на фоне исписанной краской из баллончиков шершавой бетонной стены. Она задрала голову, посчитала взглядом этажи. – Восемнадцать. Это ж сколько времени лететь сверху вниз – можно и передумать, даже два раза. Дорогина немного коробило от цинизма журналистки, но он понимал, профессия требует этого. Он стоял и курил, безучастно глядя на суету. – Жди меня здесь, – Варвара решительно пошла к подъезду. Она по дороге остановила женщину: – С вами уже говорили? – даже не уточняя о чем, поинтересовалась она. – Да, говорили, с телевидения. – Тогда извините. Варваре не везло: все, к кому она обращалась, уже были «обработаны» ее коллегами, «выпотрошены», как любят выражаться следователи и журналисты, работающие с человеческим материалом. «Сволочи! – ругалась про себя Белкина. – Почему мне никто не сообщил раньше? Я бы нашла что-нибудь свеженькое. А теперь придется говорить с милиционерами. Может, кто-нибудь из знакомых ментов на месте окажется, узнаю хотя бы официальную версию.» Она, теперь уже игнорируя обитателей двора, двинулась к темно-синему микроавтобусу с милицейскими номерами и двумя антеннами спецсвязи. – Привет, ребята, – развязно произнесла она, хотя никого из милиционеров не знала в лицо. Надежда была на то, что ее кто-нибудь узнает, но и этого не произошло. Тогда она назвала свою фамилию и издание. Газету читали и фамилию слышали, как-никак это ей принадлежала сенсация – голый прокурор с проститутками. Завязался разговор. Варвара постепенно выуживала служебную информацию. Следователь особо не упирался, дело казалось ему достаточно простым, в том, что это не убийство, он был уверен. – Девочки сами покончили с собой. Скорее всего тоталитарная секта. Родители не подтверждают, но и не отрицают. – С одноклассниками говорили? – затаив надежду, поинтересовалась Белкина. – Говорил. Они-то и подсказали, что девочки в последнее время куда-то исчезали. – Может, проституцией занимались? – села на своего любимого конька Белкина. – Нет, они исчезали днем, вечером возвращались. Я говорил с участковым, он-то знает всех, кто мог бы привлечь девочек к занятию проституцией. «Тоталитарные секты – не моя специальность», – подумала Варвара, тем не менее продолжала расспрашивать следователя. Тот пытался с ней заигрывать, Белкина особенно не противилась, но между улыбками не забывала задавать вопросы: – На крыше ничего интересного не нашли? – Нет, ничего, кроме их следов. – Может, все-таки была записка? – Исключено. – Может быть, ветром сдуло? – Там полно битого кирпича, они бы обязательно придавили записку. Там уже все осмотрели и проверили, на крыше были только две девчонки, на битуме – их отчетливые следы. Они посидели на корыте из-под цемента, выкурили по сигарете и спрыгнули. Дорогин присел на капот машины, неторопливо курил и смотрел на скорбную суету людей во дворе. – Извините… Сергей медленно повернулся. Перед ним стоял подросток с молодой овчаркой на поводке, парень приятный – лет шестнадцати, и щенок красивый. – Вы журналист? – спросил подросток. – Нет, случайно сюда приехал, знакомую одну жду, – сам не зная зачем, соврал Дорогин. Но потом понял, почему это произошло: ему не хотелось иметь никакого отношения к стервятникам-журналистам, слетевшимся на запах смерти. – Я знал их всех, – сказал подросток, – нормальные девчонки. А по телевизору показали черт знает что. Вы не угостите меня сигаретой? – Не рановато тебе? – Родители знают, что я иногда курю. Разволновался просто. Я-то их хорошо знал, во дворе мы часто встречались. Я вот в этом доме живу… |