Онлайн книга «Он придет»
|
– Не предполагалось, что все произойдет таким образом. Этого не было в плане. – Знаете, как говорят – гладко было на бумаге… – Вы слишком саркастичны, молодой человек. Я надеюсь, вы не ведете себя таким образом со своими пациентами. – Ронни Ли приканчивает Бониту – он, наверное, сделал это, потому что Маккафри так ему сказал или, возможно, просто сводил старые счеты. Но теперь Маккафри необходимо избавиться и от Ронни Ли, потому что даже такой демон-злодей может заартачиться при виде смерти своей собственной дочери. – А вы и впрямь умный, Алекс, – сказал он. – Но сарказм – действительно непривлекательная черта. – Спасибо за совет. Я знаю, что вы специалист по врачебному такту. – Вообще-то говоря, да. И горжусь этим. Всегда завязываю раннее взаимопонимание с матерью и ребенком, и не важно, насколько далеко мы отстоим друг от друга в социальном плане. Это первый шаг к обеспечению хорошего лечения. Это то, чему я первым делом наставляю первокурсников, когда читаю вводный курс клинической педиатрии. – Просто не нахожу слов от восхищения. – Студенты очень высоко отзываются о моих лекциях. Я превосходный преподаватель. Я посильнее ткнул «тридцать восьмым». Его серебряные волосы разделились, но он даже не вздрогнул. Я чувствовал запах его средства для укрепления волос – гвоздика с лаймом. – Заводите машину и подъезжайте к обочине. Прямо вон за теми эвкалиптами. «Линкольн» заворчал, прокатился немного и встал. – Вырубайте мотор. – Давайте без грубостей, – сказал он. – Нет нужды пытаться меня запугивать. – Вырубай, Уилл! – Доктор Тоул. – Доктор Тоул. – А обязательно тыкать этой штукой мне в затылок? – Здесь я задаю вопросы. – По-моему, в этом нет необходимости – излишне. Мы не в каком-то дешевом вестерне. – Это хуже. Кровь настоящая, и никто не встает и не уходит своими ногами, когда рассеивается дым. – Опять мелодрама. Мало драмы. Странная фраза. – Хватит уже играть в дурацкие игры, – зло бросил я. – Играть? А мы играем? Я думал, играют только дети… Прыгают через веревочку, в классики… – Его голос поднялся, стал более пронзительным. – Взрослые тоже играют, – сказал я. – В очень жестокие игры. – Игры… Они помогают детям сохранять целостность своего эго. Где же я это читал – у Эриксона? У Пиаже? [119] Либо Крюгер не был единственным актером в семье, либо происходило что-то, к чему я был совершенно не готов… – У Анны Фрейд [120], – прошептал я. – Да. Анна. Замечательная женщина. Был бы рад лично познакомиться, но мы оба настолько занятые люди… Жаль… Эго должно сохранять целостность. Любой ценой. Минуту он сохранял молчание, затем: – Эти сиденья надо почистить. Видите, какие пятна на обивке?.. Сейчас хорошие средства для очистки кожи делают. Видел на автомойке. – Мелоди Куинн, – произнес я, пытаясь вернуть его обратно к действительности. – Нам нужно ее спасти. – Мелоди. Симпатичная девочка. Красивая девочка – сама как мелодия. Чудесное маленькое дитя. Очень похожа на… Я говорил с ним, но его продолжало уносить вдаль. С каждой минутой регресс становился все более и более очевиден; его бормотание становилось все более непоследовательным и бессвязным, все более далеким от ситуации, так что под конец Тоул стал просто нести какой-то словесный салат. Он явно испытывал страдания, аристократическое лицо заполнила боль. Ежеминутно повторял фразу: «Эго должно сохранять целостность», словно некий религиозный постулат. Мне он был нужен, чтобы проникнуть в Ла-Каса, но в своем нынешнем состоянии Тоул был совершенно бесполезен. Меня стала охватывать паника. Его руки оставались на руле, но сильно дрожали. – Таблетки, – произнес он наконец. – Где? – В кармане… – Валяйте, – сказал я, не теряя бдительности. – Лезьте в карман и доставайте. Таблетки и ничего другого. Не принимайте слишком много. – Нет… две таблетки… рекомендованная доза… не больше… никогда… каркнул ворон… никогда… [121] – Да принимайте же! Я продолжал держать его под прицелом. Он опустил одну руку за пазуху и вытащил флакончик, ничем не отличающийся от того, что содержал риталин для Мелоди. Осторожно вытряхнул оттуда две таблетки, закрыл крышку и убрал обратно в карман. – Водички? – как-то по-детски спросил он. – Принимайте на сухую. – Я должен… Вот досада. Он проглотил таблетки. Крюгер был прав. Дозировки доктор действительно рассчитывал мастерски. Через двадцать минут по моим часам он и выглядел, и говорил значительно лучше. Я подумал о напряжении, которое Тоул испытывал каждый день, поддерживая себя в форме перед общественным взором. Вне всяких сомнений, разговоры об убийствах ускорили ухудшение. – Глупо было пропустить… дневную дозу. Никогда не забывал. Пока психоактивные химические вещества овладевали его центральной нервной системой, я озирал его с нездоровым завороженным любопытством, отслеживая изменения в его речи и поведении, отмечая постепенное увеличение периодов концентрации внимания, уменьшение числа нон-секвитуров [122] и восстановление взрослых речевых построений. Это было все равно что заглянуть в микроскоп и наблюдать, как примитивный микроорганизм путем деления превращается в нечто значительно более сложное. Когда таблетки только начинали действовать, Тоул произнес: – Я уже сделал много… плохих вещей. Гас заставлял меня делать плохие вещи. Очень неправильные для… для человека моего статуса. Для человека с моим воспитанием. Я пропустил это мимо ушей. Постепенно голова его прояснилась. Он повернулся ко мне – настороженный, но на вид неповрежденный. |