Книга Семьдесят пять шагов к смерти, страница 25 – Андрей Ильин

— Да, мне так показалось.

— Лучше бы, чтобы показалось. Но джип был точно. Я сопроводил вас до самого конца. И сообщу тебе совсем печальную новость — доведя тебя до дома, джип никуда не уехал. Он встал на соседней улице в пределах видимости выездных ворот. Они ждут тебя. И как я подозреваю, будут ждать всю ночь.

— Поэтому мы сидим не в кафе, а здесь, в подъезде?

— Да. Меня они не знают, и я прошел свободно. А за тобой могли потянуться. Мне светиться резону нет — я ведь контрфилер, причем в единственном, без подмены, числе. Если они меня срисуют, кто тебе помогать будет? Конечно, все это выглядит как-то несерьезно, как… детская игра в казаки-разбойники — черный джип, проскакивание на красный, гонки… И теперь вот торчат напротив ворот, глаза всем мозоля. Не очень все это похоже на профессиональную работу.

— Так они же не знали, что я привлеку тебя.

— А ты думаешь, что я смог бы распознать настоящих шпиков? Я на контрразведчика не учился и в «семерке» не служил, я обычный диверсант, который в «поле», которому такие премудрости без надобности. Наше дело простое, служивое — переполз через линию фронта, рванул чего-нибудь или «языка» взял и домой, в родной блиндаж, отсыпаться. Оттого мы все больше на природе, а здесь — город, здесь мы как слепые котята. И если я что-то заметил, то это говорит не столько о моих выдающихся способностях, сколько о том, что они не очень-то и прятались. И тут может быть только два объяснения: либо это совсем уж любители, во что я не верю, либо…

— Что «либо»?

— Либо они специально работают так топорно, чтобы их заметили. Так сказать — демонстрируют слежку. Прием не новый — мы тоже иногда специально «следим», чтобы, к примеру, увести за собой погоню от основной группы или от схрона, где спрятан груз или раненые. И тогда, точно, либо «случайно» шумнёшь, либо в лужу встанешь, либо ветки на тропе обломаешь, чтобы привлечь к себе внимание. И все это похоже на твой случай.

— Но зачем им это?

— Не знаю. Возможно, чтобы надавить тебе на психику. Вот только зачем? Кому ты мог понадобиться? Подумай.

— Ума не приложу, — пожал плечами Игорь. — Чтобы так серьезно — даже представить не могу.

— Но если это слежка демонстративная, то должна быть причина. Должны быть какие-то предваряющие события. Кто-то должен был что-то тебе предложить или предупредить. Ну не просто же так тебя пугают, не из спортивного интереса. Пугают всегда для чего-то, чтобы подтолкнуть к какому-то решению, заставить что-то сделать или от чего-то отказаться.

— От чего?

— Давай, Игорек, колись, кому ты дорожку перешел. Потому что кому-то перешел! Кому-то чем-то мешаешь.

— Так-то много кому. Я же между людьми и деньгами. Как буфер. Я каждый день кому-то в кредитах отказываю или, напротив, начинаю их возвращения требовать.

— И кто-то тебе угрожает…

— Скорее намекают на возможные неприятности. Но это и раньше бывало. Я уже привык. Правда, в этот раз они откуда-то телефоны узнали…

— Чьи?

— Марии и еще матери. Звонили им.

— Что же ты молчал об этом раньше?

— Что же я буду тебя теперь по каждому поводу дергать? Может, мне в полицию обратиться, заявление написать?

— О чем?

— О джипе.

— И что ты напишешь? Подозреваю, что за мной следят какие-то неизвестные злоумышленники, с какими-то непонятными целями? По такому делу в УВД даже дело не заведут. В лучшем случае ты добьешься, что они проверят машину. Им покажут документы, предъявят паспорта и скажут, что просто стоят здесь и ждут приятелей. Или ничего не скажут, а спросят — на каком основании? И всё. Полицейские извинятся, козырнут и уйдут. Потому что оснований точно никаких… Может быть, штрафанут за парковку в неположенном месте. И все на этом кончится. Пока нет состава преступления — нет повода никого привлекать. А состава преступления нет. Те звонки ты к джипу не притянешь. Тем более они даже не зафиксированы.

— И что делать?

— Ничего. Потому что ничего сделать нельзя.

— А если они меня хотят…

— Если бы они хотели с тобой что-то сотворить, то не лезли бы на рожон, а оставались в тени. Если кто-то желает кого-то, прости, «наказать», он точно не мельтешит и никак себя не проявляет. А то ты возьмешь, испугаешься и сбежишь куда-нибудь в глушь, в деревню, к троюродной прабабке в Сибирь. Ищи там тебя потом. Нет, они лишь пугают. А раз пугают, то выйдут на тебя с новыми предложениями.

— А дальше?

— Дальше? Либо продолжат пугать, либо отстанут, если ты не из пугливых, либо… Об этом говорить рано. Надо просто ждать.

— Чего?

— Хода с их стороны. Он должен последовать. Непременно…

Громко хлопнула дверь. В подъезд вышла какая-то столетняя бабушка с пакетом мусора. Зашаркала к мусоропроводу. Не дошла, потому что их заметила. Глянула подслеповато. Запричитала:

— Ай-ай! Расселись тут, как бомжи. Водку пьянствуете, безобразия творите! Места себе другого не нашли, да? Напьются, нагадят, все углы обос… Туалет тут устроят. А еще элитный дом называется! — Остановилась как вкопанная. Потому что пригляделась. — На вид такие приличные мужчины! А туда же. Шли бы в ресторан или кафе, так нет же, они возле мусоропровода, на ступеньках! Нашли себе место!

— Женщина, не кричите. Мы сейчас уйдем.

— Вот и уходите! И бутылки ваши с собой прихватите, и закуску!

— Так нет бутылок.

И точно, нет…

Бабушка опешила.

— А чего вы тогда тут сидите? Если без водки? А? Чего прячетесь? От людей? Ах, вы… извращенцы. А ну, пошли отсюда, а то я сейчас охрану вызову!

Игорь и Михаил поднялись, собрали газетки, на которых сидели, и пошли вниз по лестнице слыша возмущенные вопли бабушки:

— Это же надо, до чего дошло! Сидят тут… Прячутся! Возле мусоропровода! Такие приличные на вид, а туда же! Да лучше бы алкаши, лучше бы они все углы здесь…

Эпизод тридцать первый. Четыре месяца и три дня до происшествия

Игорь сидел как в воду опущенный. Что-то в его жизни надломилось после того, как он увидел Лизу. Там, на пороге… Он никогда еще ни с чем подобным не сталкивался. Вначале измена и развод, теперь вот Лиза. Верно говорят: пришла беда — отворяй ворота. Его — отворились. И в них полезло…

— Зачем они это сделали? Зачем убили Лизу? — тихо вопрошал Игорь. Он искал ответа, но еще более — сочувствия.

Но Михаил не выражал слов соболезнования, он был спокоен и сосредоточен.

— Зачем? Для продолжения разговора с тобой.

— Что ты сказал?

— Твоя Лиза лишь аргумент в вашем споре. Лишь демонстрация серьезности их намерений.

— Как ты можешь так спокойно говорить?