Книга Институт, страница 122 – Стивен Кинг

Тим сомневался, что Эванс мог бы оценить иронию, а вот миссис Сигсби, наверное, могла бы… если бы допустила в свое сознание эту мысль: тайный проект, существовавший десятилетиями, сгубило то, чему исполнители не придавали значения, – феноменальный интеллект ребенка.

2

Часов в девять, когда они въехали в Бофорт, Люк попросил Тима найти мотель.

– Только перед входом не останавливайтесь. Припаркуйтесь сзади.

На Баундери-стрит обнаружился «Эконо-лодж» с парковкой в тени магнолий. Тим остановился у ограды и выключил двигатель.

– Здесь вы нас покинете, Венди, – объявил Люк.

– Тим? – спросила та. – Что он хочет сказать?

– Что тебе надо снять номер. И он прав, – ответил Тим. – Мы едем, ты остаешься.

– Возвращайтесь, как возьмете ключ, – сказал Люк. – И захватите листок бумаги. Ручка у вас есть?

– Конечно. И блокнот. – Венди похлопала по карману форменных брюк. – Хотя…

– Я объясню, что смогу, когда вы вернетесь, но суть в том, что вы – наш страховой полис.

Миссис Сигсби впервые с остановки у закрытого салона красоты обратилась к Тиму:

– То, что придумал этот мальчик, сумасшествие, а вы сумасшедшие, если его слушаете. Самое разумное для вас троих – оставить меня и доктора Эванса здесь, а самим сделать ноги, и побыстрее.

– То есть бросить моих друзей на смерть, – заметил Люк.

Миссис Сигсби улыбнулась:

– Подумай головой, Люк. Ты им ничем не обязан.

– Вам этого не понять. Даже за миллион лет, – ответил Люк.

– Давай, Венди. – Тим крепко стиснул ее руку. – Сними номер и возвращайся.

Она посмотрела на него с некоторым сомнением, но отдала «глок», вылезла из машины и пошла к мотелю.

Доктор Эванс сказал:

– Прошу учесть, что я здесь против воли. Я заявил…

– Протест. Да, мы поняли, – ответил Тим. – А теперь заткнитесь.

– Мы можем выйти? – спросил Люк. – Хочу поговорить с вами без…

Он кивнул в сторону миссис Сигсби.

– Конечно.

Тим открыл обе дверцы – пассажирскую и сдвижную, – затем встал у ограды, отделявшей территорию мотеля от закрытого салона по продаже автомобилей. Люк подошел к нему. Со своего места Тим видел обоих пассажиров и мог остановить любого из них, если тот попробует сбежать. Впрочем, он не слишком этого опасался, учитывая, что у одного была прострелена стопа, а у другой – бедро.

– Что такое?

– Вы в шахматы играете?

– Правила знаю, но играть никогда толком не умел.

– Я умею. – Люк понизил голос. – И сейчас я играю с ним, со Стэкхаусом. Понимаете?

– Да.

– Пытаюсь думать на три хода вперед, плюс заранее учитывать его будущие ходы.

Тим кивнул.

– В шахматах время важно, только если это быстрые шахматы, а у нас как раз они. Нам надо добраться отсюда до аэропорта, где стоит самолет. Дальше до места под названием Преск-Айл, базы самолета. Оттуда до Института. У меня получается, что там мы будем никак не раньше двух ночи. А как по-вашему?

Тим прикинул в уме и кивнул.

– Наверное, чуть позже, но будем считать, в два.

– Значит, у моих друзей есть пять часов, чтобы предпринять что-нибудь самостоятельно. Однако и у Стэкхауса есть пять часов, чтобы заново осмыслить ситуацию и переменить решение. То есть отравить детей газом и сбежать. Я сказал, что его фотография будет в каждом аэропорту, и он вроде бы поверил. Скорее всего это значит, что его фотографии есть где-то в открытом доступе. В Институте много бывших военных. Может, он тоже из них.

– Может, его фото есть даже в телефоне этой суперстервы, – заметил Тим.

Люк кивнул, а сам подумал, что миссис Сигсби наверняка не из тех, кто ставит фотографии на контакты.

– Он может попытаться уйти пешком через канадскую границу. Я уверен, что у него заранее разведан по меньшей мере один маршрут – по заброшенной дороге через лес или вдоль ручья. Это один из вероятных будущих ходов, которые я должен учитывать. Только…

– Только что?

Люк основанием ладони потер щеку – этот жест усталости и нерешительности выглядел на удивление взрослым.

– Только мне нужны ваши подсказки. Мне мои соображения кажутся логичными, но я всего лишь ребенок и не могу быть уверен. Вы взрослый, и вы из хороших парней.

Тима тронули эти слова. Он глянул на мотель. Венди еще не показалась.

– Расскажи, что ты думаешь.

– Я оставил его в дураках. Поломал весь его мир. Думаю, он останется, чтобы меня убить. Он заманивает меня, используя в качестве приманки моих друзей. Как по-вашему, похоже на правду? Ответьте честно.

– Похоже, – согласился Тим. – Точно сказать нельзя, но месть – сильный мотив, и Стэкхаус будет не первым, кто ради нее поступится собственными интересами. Могу навскидку назвать и еще один повод остаться.

– Какой? – Люк взволнованно смотрел ему в лицо.

Из мотеля вышла Венди с ключом-картой в руке.

Тим кивнул на открытую пассажирскую дверцу минивэна, затем нагнулся поближе к Люку.

– Сигсби – шефиня, верно? Стэкхаус – просто исполнитель?

– Да.

Тим чуть заметно улыбнулся:

– А кто ее шеф? Об этом ты подумал?

Глаза у Люка расширились, рот приоткрылся. Он понял. И улыбнулся.

3

Двадцать один пятнадцать.

В Институте все было тихо. Подопечные на Ближней половине крепко спали благодаря снотворному, которое дали им Джо и Хадад. В туннеле пятеро зачинщиков тоже спали, но едва ли крепко. Стэкхаус от души надеялся, что их мучает нестерпимая головная боль. Бодрствовали только овощи – они слонялись по туннелю так, словно им правда было куда идти. Иногда они вставали в кружок, как будто собирались водить хоровод.

Стэкхаус вернулся в кабинет миссис Сигсби и отпер нижний ящик стола полученным от нее дубликатом ключа. Теперь он держал в руках особый боксфон, тот, который называли Зеленым, или Нулевым телефоном. Стэкхаус вспоминал слова Джулии про это устройство. Дело было в городке, в прошлом году, когда Хекл и Джекл еще не окончательно расстались со своим серым веществом. Подопечные из Дальней половины только что завалили саудовского бизнесмена, снабжавшего деньгами террористические ячейки в Европе, причем выглядело это как несчастный случай. Жизнь была прекрасна. Джулия пригласила его отпраздновать. Они выпили сначала одну бутылку вина, потом вторую, и у Джулии развязался язык.

– Ненавижу отчитываться по Нулевому телефону. Этот человек с пришепетывающим голосом… Мне он всегда представляется альбиносом. Не знаю почему. Может, из-за комикса, который читала в детстве. Там был злодей-альбинос с рентгеновским зрением.