Книга Дневник «Эпик Фейл». Куда это годится?!, страница 17 – Стефан Пастис

Слезаю со слона, наставляю указательный палец на Ролло.

– Тимми Фейл не посещает школьные балы и не приводит с собой подружек. Тимми Фейл не танцует.

– Жаль, – огорчается Ролло.

Я думал, раз это связано с конкурсом, ты непременно придёшь. Так что, боюсь, я сболтнул лишнего.

– Чего-чего? – настораживаюсь я.

– Да нет, ничего.

– ЧЕГО-ЧЕГО?

– В общем, одна девочка как бы… рассчитывала, ну, что ты пригласишь её на бал. А я типа сказал, что… короче, пообещал ей, что так и будет.

Я взираю на моего упитанного приятеля со смесью ужаса и отвращения.

– Шутишь!

– Нет, не шучу, – мямлит Ролло.

Моя голова вот-вот взорвётся.

– И эта девочка, – запинаясь, бормочет Ролло, – кажется, уже… купила новое платье по случаю бала.

– ПР-Р-РОКЛЯТЬЕ!!!

Мой оглушительный крик полон ярости. Его слышит и пожилой сосед, и весь квартал, и целый город.

Город, где живёт девочка, которая в эту самую минуту наверняка красуется перед зеркалом.

Обед в столовой Академии Глобермана в разгаре. Бегемоты чавкают над лоханками.

Включая того, чьи пиршества спонсирую лично я.

Минни Мегакрутыш, кузен Нунцио. Получатель моих обеденных денег.

На моих глазах он набирает полную ложку супа и отправляет её в рот.

Зачёрпывает суп ложкой и отправляет в рот. И снова зачёрпывает.

И тут я замечаю декоративный элемент на другом конце ложки.

Собачью голову.

Минни расправляется с первой тарелкой супа и придвигает к себе вторую.

Срабатывает сыщицкая интуиция: до меня доходит, что именно я вижу.

И я немедленно делаю пометку в рабочем блокноте:

Есть одна известная скульптура, называется «Мыслитель».

Выглядит так:

Я сижу в позе «Мыслителя» на верху тётушкиного фонтана.

«Мыслителя» я изображаю потому, что на раскрытие величайшего дела эпохи у меня осталось всего два дня.

Раньше я предавался размышлениям в блаженной тиши на спине тапиокового слона, пока Ролло и старик-сосед не разрушили священное безмолвие своей глупой трескотнёй.

Тётушкин фонтан – удобное место и для моего делового партнёра. В прохладной воде он спасается от зноя стеклянной террасы, а также прячет от атак пикирующего бомбардировщика свою массивную тушу. То есть большую часть массивной туши.

Лично я мог бы спрятаться под водой целиком, но вторжение незваной гостьи ошеломляет меня до такой степени, что я забываю обо всём на свете.

– Ты – настоящий «Мыслитель»! – радостно верещит Молли Москинс.

– Что ты тут делаешь?! – гневно кричу я.

– Навещаю моего кавалера!

– Я не твой кавалер, Молли Москинс, и на бал я не пойду! Как ты вообще нашла мой дом?

– У меня свои источники, – подмигивает Молли, – и, конечно же, ты пойдёшь на бал. Там-то все и узнают, что победитель – именно ты!

– Молли Москинс, к твоему сведению, я уже веду приготовления, чтобы появиться на этом мероприятии заочно. То есть мысленно.

Молли безмятежно улыбается, пропуская мои слова мимо ушей.

– Тема бала – «Романтический вечер в Париже», – захлёбывается восторгом она. – Париж, Тимми! Знаешь, где это?

Разумеется, знаю, но помалкиваю.

– А я знаю! Тимми, это во Франции! Самое романтическое место на Земле! Может, порепетируем медленный танец?

Я храню молчание.

Потому что вновь копирую позу «Мыслителя».

Изо всех сил шевелю мозгами. Напряжённо думаю, какой следующий шаг я должен предпринять, чтобы обеспечить себе победу в конкурсе.

Придумал!

Я спрыгиваю с фонтана.

Подхожу к Молли.

Беру её за руки и произношу единственно верную фразу:

– Молли Москинс, ты арестована.

– У тебя нет оснований для ареста Молли Москинс! – кричит Ролло Тукас в трубку.

– Ты почему звонишь мне на Тиммифон? – вопросом на вопрос отвечаю я. – Этот номер разрешено использовать только привилегированным клиентам.

– Я звоню, потому что ты арестовал невиновного!