Книга Академия пяти дорог, страница 34 – Лара Ингвар

Его тон был злым. Он напирал, а я отходила. И вдруг я вспомнила то, что нам говорили в школе Танцующих леди, и выдала фразу, выученную наизусть:

— Удовлетворенный мужчина не проявляет гнева или раздражения, он спокоен, его настроение приподнято.

Глаза Роаха превратились в щелочки.

— Издеваешься? — прошипел он. — Ладно, я принес тебя сюда, потому что я не намерен оставлять свою невесту в компании нестабильных, нетрезвых магов… Я, — эти слова давались ему нелегко, — беспокоюсь.

— Вы же вроде отмороженный маг воздуха? — Я уже не сомневалась в том, что Роах обладает силой элементаля. Интересно, где остальные трое сильнейших магов стихий?

— В последнее время не такой уж и отмороженный. Фири придет через сорок минут, приготовься к уроку, а затем мы отправимся в таверну «Веселая вдова». Там вы встретимся с особенным человеком.

— А мне точно нужно идти? Сегодня же воскресенье…

— А тебе точно нужно учиться в академии? — ехидно протянул граф.

Я вытянулась по стойке «смирно», коротко кивнула, как понятливая студентка, и бегом направилась в свою часть дома, чтобы привести себя порядок.

Фири опоздал на пять минут, и стоило мне это отметить, он рассмеялся и сказал, что мне еще многое стоит узнать о поведении в высшем свете. Урок начался с искусства опоздания и того, что это значит для света.

— Опоздание на пять минут не считается за таковое, на пятнадцать — и гость показывает несоответствие вашего статуса, но только если это мужчина или женщина в годах, для девушки опоздание — это скорее флирт…

Я, как примерная ученица, подняла руку:

— А что, если кто-то сильно опаздывает на встречу к королю?

— Тогда этот кто-то имеет большой шанс потерять голову, моя дорогая. Наш король — сильный маг воды, и ты знаешь, что это значит?

— Он может заставить человека захлебнуться в собственной крови, — кровожадно проговорила я, нравилась мне эта способность. Вода — самая мирная, но в то же время самая опасная стихия, не просто так магов воды столь мало.

Фири вдруг улыбнулся, но глаза оставались серьезными, глубокие морщины прорезались на припудренном лице:

— Именно поэтому нашего короля лучше не расстраивать.

Помимо искусства опоздания, мне предстояло изучить «слухи». Оказывается, именно слухи были главным орудием придворных. Фири рассказал мне о том, как лет десять назад любовница короля была выставлена со скандалом из его постели после того, как соперница пустила слух о том, что та считает его «старым и вонючим сморчком».

— Но ведь королю на тот момент было почти шестьдесят! — воскликнула я.

— Только не вздумай сказать это кому-нибудь, моя дорогая. Король — солнце королевства, самый прекрасный и желанный мужчина.

Меня аж передернуло, но, вспомнив искусство Аделины, я смогла придать лицу выражение вежливой заинтересованности. Только эту маску я освоила безупречно, слишком часто приходилось надевать ее во время уроков. Фири маска не обманула, но он отметил, что урок по контролю за эмоциями мы сможем пропустить. После занятия я чувствовала себя как выжатый лимон, и появившийся на пороге граф, держащий в руке женский плащ с капюшоном, не улучшил настроения. Граф накинул на меня плащ, молча взял за руку и взмыл в воздух, я летела рядом, и сердце мое билось как сумасшедшее от страха и восторга. Я была как птица, свободная… почти.

— Не боишься? — спросил граф, он, наверное, ожидал моего крика, но его не последовало — я чувствовала себя слишком счастливой.

— Нет! А можете отпустить меня, чтобы я свободно падала на землю?

Выражение лица графа было бесценно, я даже отвлеклась от созерцания территории академии.

— Я настолько тебе не нравлюсь, что ты хочешь умереть?

— Нет! Вы же меня поймаете, я просто хочу полетать, как в детстве. Брат меня тогда кидал в реку, было так весело!

Я вспомнила, как пришла домой, выбравшись из воды. Ромусу, отпустившему меня в полет, надоело меня ждать, и он ушел. Прекрасное воспоминание. Графу весело не было, он вообще решил меня не отпускать и крепче прижал к себе.

— Сколько тебе было лет?

— Мне было три с половиной, помню, папа его тогда чуть не убил… — я легкомысленно рассмеялась, а Роах выглядел так, словно я рассказала ему самую жуткую историю на свете.

Затем граф громко сглотнул, «надел маску», мы покинули территорию академии и уже летели над городом. Вид столицы с высоты птичьего полета был изумителен. Сейчас в моду входило устраивать сады на крышах, и казалось, будто ты летишь над удивительным сказочным лесом.

— Я обещаю, что дам тебе полетать, но не сегодня.

Мы опустились на брусчатку и оказались в злачном районе города. Чтобы я не поскользнулась, граф прижал меня к себе еще теснее. А зря, я ловкая, но ощущение его горячего тела будило что-то внутри меня, и отходить не хотелось.

— Роах?

— Да, котенок?

— А почему вы иногда холодный-холодный, а иногда такой теплый?

— Я… теплый?

Роах удивленно прикоснулся к своему лицу, потом к моему. Его льдистые глаза опять засияли:

— Действительно теплый.

Я знала эти кварталы как свои пять пальцев. Здесь тренер Лево заставлял учеников отрабатывать технику уличного боя. Благо желающих напасть на девушку в темноте всегда оказывалось предостаточно. Конечно, я никогда не ходила в трущобы в одиночестве, меня сопровождали сам тренер или пара лучших учеников. Здесь царил особенный запах: нечистоты, алкоголь, сильный парфюм гулящих женщин — все смешивалось в один.

— Ты не выглядишь испуганной, — сказал граф.

— А я и не испугана. Я бывала здесь во время тренировок для поступления в академию.

— Иногда твоя внешность обманывает даже меня, — усмехнулся Роах.

Мы неспешно пошли по кривой улочке, я кожей чувствовала взгляд ночных хищников, но они понимали, что мы слишком опасная добыча и вовсе им не по зубам, Роах вел меня под руку к горящей вывеске «Веселая вдова».

— Что ты знаешь о королевской семье? — спросил он.

— У короля Терениса есть сын Тавр, но он маг воздуха, значит на престол претендовать не может, а также внук — Теренис-младший от покойного сына Триэла. Тавру тридцать лет, Теренису-младшему девятнадцать, он, не считая деда, единственный маг воды в королевстве, его мало кто видел, потому что Теренис бережет его как зеницу ока, я читала, что он весьма болезненный. Я вспомнила, что еще про Тавра говорили, что он столь красив, что, наверное, и не человек вовсе, но этот факт казался столь смехотворным, что не хотелось сообщать его Роаху.

— Что ж, сегодня ты познакомишься с этим болезненным юношей, — усмехнулся граф. От удивления мои глаза вылезли из орбит. — Вижу ты поражена, котенок.