Онлайн книга «Девчонка БЕСпредела»
|
– Можешь написать «Даша + Изя», – съехидничал призрак. – Не сомневайся, «Чабурадзе + бестия» писать не стану! – не осталась в долгу Дашка и запоздало вспомнила про протягивающего маркер старичка. – Напишите как есть! Вдруг счастье принесет? – улыбнулся, казалось, нимало не удивленный ее монологом торговец. – А как есть? – Расац карнахопс гули ис гаакете [3], дочка. – У нее нет сердца, не переживайте, – вставил Чабурадзе, уверенный, что никто, кроме Дарьи, его не слышит и слегка удивленный «полиглотистостью» старичка. – Есть, молодой человек. И если вы оба его послушаете, не пройдет и двух лет, как каждый из вас обретет то, что предначертано ему свыше. – У нас нет двух лет, – машинально отозвалась Дашка. – Держи его, Даш! Он меня слышит! – заорал призрак, но прежде чем Дарья сумела среагировать, старичок растворился в толпе. Несколько секунд они смотрели друг на друга молча. – Ну, давай пиши, что там тебе сердце подсказывает, – Григорий злился и сам не мог понять на что. – А тебе? – Не понимаю! – Тебе что сердце подсказывает? – Хочешь, чтобы я тебе помог? – Да! – Если напишешь «Дарья + Изя», твой ребенок станет наследником великой империи Муштерманов и кондитерской «У Изи», но тогда придется жить рядом с папой и мамой в Тамбове. – Или… – «Дарья с Тубеленьким» не пиши – сопьешься! – А «Даша и Олигарх»? – Будешь счастлива, раз так его любишь. А секс в жизни «не главное», – Григорий отошел и отвернулся. – Видимо, в твоей. Придурок! – Дашка что-то быстро написала на замке и, защелкнув его в глубине металлической кроны, кинула ключик в воду. Чабурадзе очень хотелось посмотреть, что же она там написала, но кавказская гордость не позволила это сделать. Через час Даше позвонил Изя. Он предлагал встретиться недалеко от парка культуры. – Экономист, – съехидничал Чабурадзе. – Романтик. – Трубадур! Как пьяный Тубеленький у тебя на кухне. Надеюсь, в тарелку с лобстером он падать не будет. – Ты ревнуешь! – Было бы к кому. Не обольщайся, Дашенька! – Ревнуешь! Ревнуешь! – Я ревную? Еще не начал! Но, возможно, буду, – улыбающийся Изя в белоснежном летнем костюме вынырнул откуда-то сбоку. – Извини, это я роль к вступительным учу, – сконфуженно пробормотала Дашка. – Из какого произведения? – «Евгений Онегин». – А там есть монолог со словами «Ревнуешь! Ревнуешь!»? – от удивления начитанный Изя приподнял солнцезащитные очки. – Есть! Когда Онегин Татьяну с мужем первый раз встречает. – А… – народный депутат удивился собственной неосведомленности. – Куда поедем? – Дашка сориентировалась и перевела тему в безопасное русло. – Пойдем, – Изя потянул ее к набережной. – Я же сказал, экономит, – Григорий намеренно Дашку провоцировал. – Будем на речном трамвайчике кататься! Давно с народом не общалась? – тамбовские корни в «остоличенном» Изе надеялись «перешибить» размерами трамвая футы «Заданного направления». – Хорошо, хоть не на настоящем, – вставил призрак. – Давно! Но ты же народный депутат, поэтому с тобой хоть на баррикады! – Клара Цеткин двадцать первого века, борющаяся за права содержанок демонстративным ничегонеделанием. Если на баррикады заберешься ты, не только враг, но и он сам не прорвется и не вырвется. Предупреди парня, пусть бежит, пока не поздно! – глумился Чабурадзе. – Только такой слабак, как ты, не мог отбиться от девчонки! Главный закон женщины – капитуляция перед победителем, а ты – эфемерная субстанция со слабо выраженными половыми признаками и манией преследования! – Да я вроде от тебя и не отбивался, – изумился Изя, предпочтя проигнорировать «слабовыраженные половые признаки». – Это из того же произведения! – Там и такое было?! – Да, в осовремененной версии! Как депутат Изя порадовался, что осовремененную версию в школах не изучают, а как мужчина галантный – поднялся по трапу и подал Дашке руку. Остальных пассажиров почему-то на трамвайчик не пустили. – Мы что, здесь одни? – удивилась Дарья. – А тебе еще кто-то нужен? С тобой представитель от народа! – Изя провел ее на верхнюю палубу и, подведя к накрытому столу, галантно пододвинул стул. Откуда ни возьмись, появились цыгане с небольшим медвежонком на замызганной веревке. Они затянули лирическую и тягучую «Мохнатый шмель». – За деньгами-и в ночь, тамбовская дочь… – напел призрак. Официант вынес шампанское. Дашка втянулась в монолог с «народным депутатом» и на Чабурадзе внимания не обращала. После песни к ней наклонилась пожилая цыганка и предложила погадать. Изя сделал отрицательный жест рукой, но Дашка умоляюще на него посмотрела… – Бред. Мы сами хозяева своей жизни, и только за нами окончательное решение, – поморщился народный депутат, но возражать против каприза не стал. – С тобой рядом тот человек, который составит твое счастье. – И с этим кошельком на ножках ты проживешь долгую счастливую жизнь и умрешь в один день. И ты в это веришь? – вмешался призрак. Цыганка укоризненно покачала головой. – Отвали! Сейчас напьюсь и вообще перестану тебя слышать! – зашипела Дашка. – Ручку позолотить не забудь! – А что еще? – Дарья вцепилась в руку гадалки. – Пройдет много времени, прежде чем вы поймете, что предназначены друг другу судьбой. Дарья с сомнением посмотрела на Изю. – Не туда смотришь, – цыганка загадочно улыбнулась и отошла. Изя нехотя протянул ей тысячу рублей. – Не возьму, сынок, тебя мне порадовать нечем, – отказалась она. – А меня и не надо радовать, главное, что девушка осталась довольна, – улыбнулся народный депутат. – Действительно бедолага, – посочувствовал призрак. – Еще не в курсе, каково это, с тобой жить! – Так ты ему расскажи, не теряйся! – подколола Дашка и переключила внимание на Изю. – Давай пришвартуемся и покатаемся на американских горках? – предложил народный. – Давай! – Дашка с готовностью идею поддержала. Предпоследний вечер на земле тянулся для Григория мучительно долго. Дашка с депутатом катались на американских горках. Она визжала от страха и прижималась к Изе. Вид у обоих был счастливый. |