Онлайн книга «Фатальное колесо. Пятое колесо в телеге»
|
И этот щербатый бандит с ужимками волка из мультика знает это точно! Не может не знать. – Да вот, Сергей Иванович, – прервал я затянувшуюся паузу, – хочу через этот камушек… твоему начальнику послание передать. Маляву запустить, если так понятнее. В тусклых глазах, видимо много чего повидавших на своем веку, появился неподдельный интерес. – Правда? А с чего ты решил, что у меня есть начальник? – Передавать будешь? – оборвал я его. – Или весь день будем загадки друг другу загадывать? Он немного помолчал для блезиру. – Ну… ладно. Говори, а там посмотрим. – Передай ему, что… революция у нас случилась в подпольном кружке. Майдан незалежности. В сатанинской церкви к власти пришла новая партия либероидов, свободная от коррупции и пагубного влияния зажравшегося олигархата. – Ты чего мелешь? – Ладно. Все не запоминай. Передай только своему шефу, что встретиться хочу. Лично. Как новый Жрец старой секты. Потому что мой предшественник… уедет на некоторое время. – Куда это он собрался? – На БАМ! – осенило меня. – Комсомольскую путевку ему вручили, на ударную стройку. В Сургут. Ну же! Байкало-Амурская магистраль, слышал? И, понимаешь ли, не отвертеться ему сейчас! Ну, никак. Поэтому – «король умер, да здравствует король!». А это ведь хорошая идея с БАМом! Туда, пожалуй, и шугану Надрезова, чтобы не отсвечивал в технаре и в городе. В ссылку! В Шушенское. – Ты, что ли… король? – А там – как пойдет. Может, и я. Главное – старый Жрец слился. – Что он сделал? Слился? – Не заморачивайся. Новое слово… в науке лингвистике. Так что? Передашь? Щербатый задумался. – А ты хорошо подумал? – Так хорошо, что лучше и не бывает. – Тогда… – Он глянул на часы, что на изношенном ремешке болтались у него на запястье. – Через двадцать минут он будет на… волноломе. Я почувствовал, как у меня изумленно поползли к небесам брови. – На молу́? – На молу. В самом конце. На бетонном парапете. – Что за идиотизм? – У него там встреча. – С кем? – С той девчонкой, что вашего психа вчера в дурку определила. Собиралась, во всяком случае, до того как на «скорой» с ним уехала. С ним и с Димоном. А чуть раньше просила меня «стрелу» с Тумбочкой забить на это утро. В порядке экстренного «кипеша». Я и забил. Ольга! И Тумбочка! Так Тумбочка – это и есть главный Паук? Странное погоняло. И что задумала Ольга, напрашиваясь на встречу с боссом? Сдать меня с потрохами? Типа сначала слила мне всю ячейку, а потом решила и меня зачистить? Ерунда полная. И при чем тут… мол? Что за экзотика? Зачем? Этого расспрашивать – нет смысла. Только время терять. Короче! – Я понял, Серый… Сергей Иваныч. Спасибо! – И уже на бегу: – Ты это… с ханкой завязывай! Не старый вроде. И не дурак… – Да пошел ты! – И тебе не хворать. Я помчался в сторону Карантинной бухты. Южный мол берет начало с мыса между ней и Мартышкой, Мартыновой бухтой. В голове, как бильярдные шары в бидоне из-под молока, громыхали «неудобные» вопросы. В том смысле неудобные, что ответов, пока я не добегу до конечной цели, все равно не будет. Можно только гадать. Почему Ольга решила выйти на Куратора в таком спешном порядке? Что она действительно задумала там, на волноломе? Какие у нее вообще планы на будущее? Какие у вас творческие планы, Княгиня? А? Ведь я намеками-полунамеками раньше сулил ей… посадку! Уголовную ответственность за совершенные деяния в составе группы лиц. Ну, хотя бы за подпольное лечение двинутого на голову Сени. Не говоря уже об этих «чертиках в табакерке», коих я разогнал в подвале. Она ведь «третьим номером» шла по иерархии дьявольского фестиваля. Хоть и сдала… «второго». Да и всех остальных тоже. Как стеклотару. Так что, Ольга опять решила «перекинуться»? Предав однажды, предашь и дважды? Не знаю. А если наоборот? Если она по-прежнему на моей стороне и собирается выступить против Серого Кардинала местных «дьяволят»? Против «первого номера»! А как именно? Предложит сдаться? Типа «не безобразничай больше тут, нехороший ты иностранный человек»! Фигня. Может, она его в море скинуть хочет? Концы, что называется, в воду. За тем и позвала на волнолом, где давеча прыгала в бесстыжем виде. Увидела тогда на самом краю, что падение вниз даст надежную гарантию «зажмуриться», и задумала недоброе? Как-то это все… сумбурно. Впрочем, с нее станется! Я прибавил скорости. Вновь сердце бухает, как кузнечный молот, а легкие – такое ощущение, что сейчас вспыхнут как порох. Лицо уже горит. Ах, ну да. Я помню: в подростковом возрасте что-то от чего-то отстает в развитии – то ли сердечно-сосудистая от мускулатуры, то ли наоборот. В любом случае чрезмерные кардионагрузки чреваты преждевременными неприятностями. И здесь мое чудесное свойство откатывать назад на четверть часа теряет смысл. Нет в жизни счастья! Я выскочил на финишную прямую – около километра по длинной дуге вдоль бухты. Там в конце резкий изгиб дороги и короткий спуск к молу. О, какой классный ветерок зарядил с моря! Не думал, что так обрадуюсь этой холодине. Стихия еще разволновалась – серьезные такие валы накатывают на прибрежные скалы, гремят, взрываются тучей белых брызг, достающих до самой макушки косматых утесов. А ведь здесь, на «Скалках», обрывы в отдельных местах до десятка метров доходят в высоту. Неистовствует Владыка морской! Лучше бы ему поклонялись, сатанисты хреновы: рыба хоть свежая на столе не переводилась бы. Прибой под обрывом и действительно разбесновался не на шутку. Это слева, со стороны открытого моря. А справа, в глубине городской бухты, более или менее спокойно. Работает все же волнолом, оправдывает свое высокое предназначение. А какое у него, интересно, предназначение в предстоящем рандеву Жрицы и Куратора? Устал я гадать. Легче еще прибавить скорости. «Чего там думать – трясти надо!» На спуске за поворотом я чуть не загремел костями – веером из-под ног брызнул щебень, и ладонь, страхуя от падения меня, любимого, чувствительно так проехалась по ноздреватому асфальту. Из стесанной раны засочилась кровь. Покойный дед-плотник говорил: «Нет крови – нет дела». В смысле – если порежешься, делая что-то важное, типа это к добру. А не потому, как я наивно полагал раньше, что руки у мастера… «крюки». Отмаз, короче, в арсенал чуждых рефлексий воинствующих «рукозадов». |