Онлайн книга «Дом падших ангелов»
|
– Страшнее, чем сержант на строевой подготовке, – сообщил Лало своему отражению. А тем временем мелкие бузотеры оккупировали двор и дом. Вопли, визги, перепалки, беготня со сдувшимся футбольным мячом. Девчонки такие же шумные, как пухлые пацаны. Прямо долбаный курятник, но папа любит всех своих внуков, и внучатых племянников, и соседскую ребятню, и всяких беспризорников, которые сжирают все подряд и все вокруг ломают. Перекрывая их нескончаемый кошачий концерт, донесся крик отца: – Лало! – Иду, пап! – Быстрей, mijo![30] – Уже иду! Иногда Лало казалось, что здесь все орут на всех, как будто глухие или не понимают по-английски. Ну, насчет мамы, конечно, есть вопросы. Но она уж точно понимает больше, чем признается. – Лало! – Иду! Он отсалютовал в ту сторону, откуда доносился голос Старшего Ангела. Еще раз глянул на себя в зеркало, в последний раз одернул китель, прикрывая гражданское нутро. К лодыжке у него пристегнут серебристый автоматический 22-й – вылитый наркодилер. Делай что должен, честно, не лукавь. «Готов», – сказал он себе и вышел на задний двор, где курила сестрица. – Минни, глянь-ка, – он повернулся, – я сделал прическу. – Стильненько, – согласилась она. – И попка- орех. – Очень остроумно, ага, «Оранжевый – хит сезона»[31]. Думай, с кем разговариваешь. – Ой, ладно. – Она воткнула окурок в горшок с геранью. – Меня ни разу не арестовывали, ничего такого. – Правда? Ну ты одна такая. Она снова закурила, медленно затянулась, внимательно посмотрела на кончик сигареты, изящно стряхнула пепел безымянным пальцем, искоса поглядывая на брата. – Знаешь, а ведь большую часть людей не сажают в тюрьму. – С какой луны ты свалилась? Минни пыхнула дымом ему в лицо. – Ты слишком много куришь, – буркнул он. – Сказал наркоша… – Чего? – возмутился он. – Будешь и дальше шлепать своими надутыми губищами, детка, увидишь, что случится. Сестра насмешливо ухмыльнулась. – Ненавижу, когда ты так на меня смотришь, Мышка. – Да неужто? – Я в порядке, ясно? – Ясно. – Она выпустила дым колечками. – Слушай, – не унимался он, – я чист. Честно. – Ты уверен? – У меня нет проблем. Только если слегка расслабиться. У меня есть на то причины. – Он похлопал себя по бедру, но попытки вызвать сочувствие на сестру больше не действовали. Держа сигарету на отлете, она кивнула: – Ага, а у кого их нет? – Прищурилась. – А на прошлой неделе ты спер мою машину. – Я, по крайней мере, не Браулио. – Мы говорим не о Браулио. – Ну да, ну да. – Но Лало отлично понимал, что если хочешь сменить тему, достаточно просто упомянуть имя погибшего брата. И они стояли молча, исчерпав обвинения и издевки. Им нечего было добавить. И оба просто смотрели себе под ноги. – Нам пора, – нарушил молчание Лало. – Папа, – ответила она. – Да. Старый добрый папа. Ему нужна помощь. – Чем мы и занимаемся. – Да провались оно. И они вошли в дом. * * * – Я никогда не болел. Я никогда не опаздывал. Я вечно откладывал отпуск. – Молодец, Флако. – Жена похлопала его по плечу. – И ради чего. – Не знаю. – Это не вопрос, Флака. Это утверждение. – Ага. – Или вопрос самому себе. – Eres muy filosofico[32], – заметила она. Минни опять возилась в ванной, взбивала волосы в прическу и брызгала лаком. И зачем она так надралась вчера? Голова гудит. Старший Ангел все понимает. Видит по глазам. – Мне плевать на работу, – продолжал он. – Какая это была глупость, Флака. Жаль, что мы не съездили в Гранд-Каньон. – Молодец. Перла с трудом защелкивала застежки пояса для чулок. А он наблюдал за ней. Кто в наше время еще носит пояс для чулок? Пристегивает к нему капроновые чулки? У него была такая эротическая фантазия – юбка слегка приподнимается и пальцы тянут прозрачную ткань чулок вверх к бедру. В юности он опускался на колени у ног взрослых женщин, которые натягивали чулки, сидя на стуле. Раздвинув ноги. «Не тронь! Только смотри». Их подарок ему. Теплый запах детской присыпки и женской секреции. Его торопливые взгляды украдкой на мелькающие белые латексные холмики между бедер. Их ловкие пальцы, прихватывающие капрон застежкой. «Только посмотреть», – командовали женщины, по его румянцу понимая, какую страсть они выпускают на волю. Сейчас никто такого не делает, кроме его Флаки. – Мне нравятся твои ноги, – сказал он. Жена изумленно уставилась на него. – У нас нет на это времени, – попеняла она. – Кто это сказал? – Ты. Можно подумать, он на что-то способен. – Ладно. Пора идти, – согласился он. – Но мне все равно нравится смотреть. Люблю твои бедра. – Si, mi amor[33]. – Аппетитные. – Travieso[34]. – Она назвала его тем очаровательным старым мексиканским словом. Приподняла юбку и продемонстрировала себя. – Твой улей полон меда. – Cochino![35] – возмутилась она. Но юбку и не подумала опустить. – Мама! – раздался из ванной сердитый голос Минни. – Прекратите! Отец с матерью улыбнулись друг другу. – А как, по-твоему, мы тебя сделали? – крикнул он в ответ. – TMI![36] – Она выскочила из ванной, заткнув уши пальцами, и пулей пронеслась через спальню. – Ла-ла-ла-ла! Родители расхохотались. Он жестом попросил жену сосредоточиться на деле. Из головы вдруг вылете-ли все слова. А ведь он самостоятельно выучил английский по словарю. Соревновался с отцом, бросившим семью, кто выучит больше странных, оригинальных, очень американских слов. Его отец – некогда монументальный образец мужественности, а потом маленький, седой, со слезящимися глазами, обаятельный и брутальный, как прежде, но какой-то съежившийся. Некоторое время он занимал вторую спальню в доме Старшего Ангела – так Старший Ангел поднимался в патриархи. Никто подобного и вообразить не мог. Не мексиканец и не гринго. Невозможно понять, как язык пересоздает семью. Его собственные дети не желали учить испанский, в то время как сам он все отдал, чтобы выучить английский. Двое мужчин за кухонным столом, с сигаретами, кофе и потрепанными словарями. Они ловили новые слова и пришпиливали их, как бабочек всевозможных окрасок. Aardvark, bramble, challenge, defiance. Один объявляет слово: incompatible. А другой должен найти значение быстрее чем за три минуты. Пять очков за слово. Счет ведется на картотечных карточках три на пять дюймов. В конце каждого месяца на кону блок «Пэлл-Мэлл». Если объявляющий произносит слово неразборчиво и с акцентом, теряет три очка. И вот так, из глаголов и существительных, они выстроили свой мост в Калифорнию. |