Онлайн книга «Дом падших ангелов»
|
– Sabes[201], Carnal, после того как он бросил нас и уехал в Тихуану… мы поехали за ним. А потом Ангел нашел нас. Представляешь? Проделал на автобусе весь путь и отыскал нас. Мы жили в холмах. В Колония Обрера. Жуть вообще. Тамошние пацаны били меня. Ангел отколошматил их железной трубой. Младший Ангел ничего этого не знал. – Мы с ним бродили по Тихуане в поисках еды, побирались. Маме нечем было нас кормить. Знаешь, какая там стояла жара? Мэри Лу плакала целые дни напролет. Младшему Ангелу внезапно стало стыдно за свои спагетти. – Мы не воровали, – продолжал Пато. – Мама никогда не простила бы даже мелкой кражи. Собирали одуванчики. Ел их когда-нибудь? Младший Ангел покачал головой. – Набивали одуванчиками карманы, совали их за пазуху. Пушок есть нельзя. Но сами растения и цветки можно сварить. Или пожарить. Если есть жир. Мама иногда жарила. Младший Ангел смотрел прямо в лицо брату. – Ангел приехал в Тихуану, когда я был мальчишкой. Лет двенадцать, наверное, мне было. Он уже тогда хотел жениться на Перле. Он знал, где мой отец… наш отец, perdon. В доме у бабушки. Он ходил туда каждую неделю. – Я знаю. – Она первая переехала в Тихуану. – Да. – Ей нравилось «Шоу Перри Комо». Короткий смешок. – Но пришлось жить у границы, вот так. Только по телику смотреть, издалека любоваться. – Ага, и еще шоу Лоренса Велка[202]. – Ну вот, Ангел мне и рассказал. Что отец у нее. И я побежал. Через весь город. – Сезар печально улыбнулся, глядя сквозь ветровое стекло и покачивая головой, словно где-то там на экране открытого кинотеатра демонстрировали душещипательный фильм. – Бежал всю дорогу до бабушкиного дома. Нелегко было. Дом-то стоял наверху. – Я знаю. – И ботинки у меня были тяжелые. Все ноги стер, но все равно бежал. И ворвался туда – даже не постучал. Просто вошел, а он там. Сидит в гостиной, в кресле, смотрит телевизор. Курит. – «Пэлл-Мэлл». – В клубах дыма вокруг головы он казался великаном. На меня не смотрел. А я сел и уставился на него. Я не знал, чего жду. Ничего и не произошло. Волосы у него были седые. И на вид ему было лет сто. Смотрел по телевизору какое-то кино. И в конце концов обернулся и глянул на меня. – Он что-нибудь сказал? Сезар весело фыркнул. – Спросил: «Ты кто такой?» Как-то так. «Ты кто такой?» Ну, я ему сказал. А он: «Мне казалось, ты должен быть побольше». А потом вышел из комнаты. – Сезар открыл дверцу, выставил одну ногу наружу, но, помедлив, сел обратно. – Почему он так? – Не знаю. Сезар качнул головой. – Мне это не понравилось, – сказал он, вылез из машины и хлопнул дверцей. * * * 09:45 Домой они возвращались молча. Торты, которые они выбрали, украсят к одиннадцати. Пато настоял, что он заплатит. Собирающиеся vatos y rucas[203] переместились на задний двор. Стариков все еще было гораздо больше, потому что старые мексиканцы поднимаются до рассвета и успевают поработать, прежде чем их детки, все как один «Нетфликс»-фанаты, и внуки-игроманы разлепят глаза. Младший Ангел в жизни не видел ни одного мексиканца, дремлющего под кактусом, как изображают дурацкие картинки на киосках с такос. Ла Глориоза и Лупита исполняли роль сержантов при Перле, раздавая подзатыльники и двигая столы. Дядя Джимбо курил сигару, рассевшись у кадок с геранью. На нем была соломенная шляпа и шорты, из которых торчали длинные красные ноги. Джимбо кивнул, они кивнули в ответ, он пыхнул сигарой и встряхнул стакан с диетической колой, звякнув кубиками льда. – Мне нужен ром! – потребовал он. – И чтоб до хрена вишенок. К кармашку гуаяберы приколот флажок Конфедерации, чтобы сразу стало понятно – он не намерен обсуждать это дерьмо про расовую толерантность. Ла Глориоза явилась в полной утренней красе, подсвеченные утренним солнцем волосы сияли серебристым ореолом. Пато, увидев ее, зарделся. Как, впрочем, и Младший Ангел. Вид двух мужиков, застывших, точно жалкие псы, выпрашивающие подачку, ее разозлил, и Глориоза, решительно отвернувшись, резкими встряхивающими движениями расстелила пластиковую скатерть. Каждая рельефная мышца на ее руках – упрек их собственной слабости. Идите в спортзал, cabrones, подумала она. Дряблые плюгавые мужчинки. Младший Ангел бросился к своей коробке с кофе и подбодрил себя дозой «колумбии». Сезар исчез в ванной, заперев дверь. Младший Ангел, незаметно оказавшись позади Глориозы, потянул носом воздух. – Не дури, – сердито бросила она, но непонятно, к нему она обращалась или к замурзанному пацаненку, который ковылял в заднюю комнату, где резались в «Братьев Марио». Со звоном и грохотом по коридору катил Старший Ангел. И гудел в свой клаксон. – Хочу на улицу! – объявил он. Свистать всех наверх. Они выволокли кресло через раздвижные двери в патио. – Чую запах кофе, – сказал Старший Ангел. Младший протянул ему свою чашку. – Растворимый? – Нет. Высший сорт. Старший Ангел сунул кружку обратно: – Фу. Принесите растворимый. И добавьте-ка туда молока. Собачонки чивини, завидев его, запрыгали вокруг кресла, едва не приплясывая. – Для своих собак, – провозгласил Ангел, – я – легенда. 10:15 Коржик подкатился к Младшему Ангелу: – Tio, ты крут. – Спасибо. – Не, это я спрашиваю. Ты крут? – А! Ну да. Конечно. – Тогда хард-рок или чик-рок? – Чик-рок? – Дебильные стриженые чуваки. Альт-рок. Мормоны такие. Мне нравится этот мальчишка, подумал Младший Ангел. – А, понял. Хард-рок. Амфетамин. Юнец глубокомысленно покивал. Конкретный базар, чё. Младший Ангел был в восторге. Для чего еще нужен дядюшка? Tio-металлист, для которого этот гормональный визг – серьезное дело. – В натуре, – запустил он свой внутренний рок-файл. – Бог ненавидит всех нас. – Он знал, как ловить на живца подростков. – Правда, Tio? – Царствие во крови[204]. – Твою ж мать, Tio! – взревел Коржик. – SLAYER! И каждый торжествующе вскинул к солнцу «козу». * * * |