Онлайн книга «Тот, кто стоит за спиной»
|
– Он в дом не войдёт, – сказал парень. – Нет, не войдёт… Он совсем не был в этом уверен. – Мама, мама, мамочка… – причитала Аня под кроватью. Круглов опустился на пол, подполз к ней. – Вылезай, – сказал он. – Вылезай, нам надо вниз спуститься. – Не хочу, – помотала головой девушка. – Я тут хочу… – Вниз! – сказал настойчиво Круглов. – Вниз давай! – Нет. – Сомёнкова задвинулась глубже, прижалась к стене. – Нет, я не вылезу! – Говорю, пойдём отсюда, – он протянул руку. – Внизу лучше… Топ. Кто-то во дворе сделал шаг. Аня прокусила губу, потекла кровь. – Аня! Вылезай! Но Сомёнкова растопырила локти и выставила перед собой меч, Витька понял, что просто так её не вытащить. Топ. – Мама… Девушка заплакала. – Я не хочу… – всхлипывала она. – Зачем я сюда приехала… Зачем всё это… Круглов дотянулся до канистры с керосином, скрутил крышку. – Сейчас я вылью его на пол, – пообещал он. – Керосин чёртов. Тут два с половиной литра, между прочим. А потом подожгу, вот здесь у меня зажигалка. Как тебе это? – Не надо… Он капнул на пол керосина. – Тогда вылезай. – Я не хочу… Витька чиркнул зажигалкой. Сомёнкова шустро вылезла из-под кровати. – Я… – Тсс! – Круглов приложил к губам палец. – Надо выходить и спускаться. – Зачем нам спускаться? – хлюпая носом, спросила Аня. – Мы должны контролировать дверь, – ответил парень. – А с чего ты взял, что он войдёт через дверь? – Я знаю, он полезет через эту дверь. Топ. Уже совсем близко, почти под окном. Сомёнкова побледнела. Умудрилась побледнеть в бледном лунном свете, отметил Круглов. – Держи. – Он сунул ей канистру и лампу. – Смотри не урони! Аня прижала канистру к груди. – Меч отдай. Витька попытался вывернуть рукоять, но Сомёнкова не отпускала, пальцы не разжимались, Круглов плюнул. – Осторожнее только, он острый, – напомнил он. И пополз к выходу из комнаты. – Он смотрит, – сказала Аня. – Кто? – Ктулху. Витька обернулся на картину. Ктулху как Ктулху, ничего и не смотрит. Хотя сама картина блестит от сырости и по краям чуть-чуть потекла, испортится, жалко… Сейчас, впрочем, не до Ктулху совсем. – Он смотрел, – сказала Сомёнкова. – Я видела. У него глаза открывались… – Вниз! Парень пополз к двери, зацепился костылём за порог. Ане ползти оказалось сложней – и керосиновая лампа и меч мешали, но ни то ни другое она не выпустила. Выбрались в коридор. Свеча, оставленная Кругловым, прогорела уже до половины. – Ктулху смотрел, – повторила Сомёнкова. – Прямо на меня. – Это эффект такой, – объяснил Витька. – Картина трёхмерная как бы, специально так нарисована. Вроде с первого взгляда Ктулху как Ктулху, а если найти особую точку в комнате, так становится видно, как у него открываются глаза. Я целый месяц потратил, пытаясь эту точку найти, – а тебе сразу удалось. Везучая ты, Сомёнкова… – Врёшь! – Аня потрясла мечом. – Врёшь, никакая она не трехмерная! Она обычная! Свеча стрельнула воском и неожиданно оплыла до половины. – Китайское всё, к чёрту… Давай на первый поскорее. Круглов достал ключ, закрыл свою комнату и стал спускаться вниз по ступеням, выставив вперёд покалеченную ногу и отталкиваясь руками. Сомёнкова пошла за ним. Спустились на первый этаж. Здесь пахло угаром и холодом, очень неприятное сочетание, отметил Витька, горло от него начинало болеть, и глаза слезились. И вообще, он отметил, что ощущение дома исчезло. Это больше не был его дом, какое-то постороннее строение, чужие стены, чужой запах, и за стенами, там тоже чужое. Или чужой. Бродит. – Что делать будем? – спросила Аня. – Ждать, – ответил Круглов. – Чего ждать-то? – Утра. Утром он уйдёт, и мы выберемся. – Выберемся… А я дома не сказала, куда пошла. Здесь меня искать вообще не станут… – Вдвоём мы отсюда выберемся, – заверил Витька. – Вдвоём сможем, вот увидишь. – А сколько сейчас времени? – Не знаю. Все часы стоят. Мобильников не осталось. Сомёнкова всхлипнула. – Луна как зависла, не двигается совсем… – сказала она. – Это так кажется. Просто время замедлилось, так всегда… Они устроились на диване. Круглов вытянул ногу. Колено болело. Не так, как раньше, по-другому, уже боль стала более глубокой и абсолютной, если вчера он надеялся на то, что поболит и перестанет, то теперь понял, что не перестанет. Что-то неладно с коленом, как бы некроз не начался, гангрена. Слово очень ему не понравилось, он решил об этом больше не думать, достал из кармана пузырёк с аскорбиновой кислотой, сжевал горсть. – Что это у тебя? – без интереса спросила Аня. – Аскорбинка. От воспаления. – Дай мне. Витька кинул пузырёк, девушка высыпала в рот всё остальное, стала хрустеть пилюлями. – Теперь аллергия будет, – грустно сказала она. – Вся рожа распухнет. – От аллергии не умирают, – успокоил Круглов. – Это смотря на что аллергия. Может отёк Квинке приключиться. Темнее вроде как стало… – Это только кажется так, – успокоил Витька. – Кажется, что темнее… – Нет, действительно темнее! Темнеет. Парень пригляделся к окну. Действительно, темнеет. Причём непонятно из-за чего, туч вроде не видно. Такое впечатление, что луна стала светить слабее. Такого ведь не может быть? Или может? – Зажигай свечи, – велел он. – Расставляй их вокруг и зажигай! Сомёнкова наконец-то положила меч на диван и стала расставлять и зажигать. – Свечки у тебя отсырелые какие-то, – она чиркала зажигалкой. – Совсем у тебя свечи никакие, не горят почти. И чего они не горят… Действительно, свечи горели плохо, это и Круглов отметил. То есть совсем почти не горели, от каждой получался лишь малюсенький, с полногтя, огонёк. Но ему казалось, что это не из-за отсыревания. Просто… В окно влетел камень. Стекло треснуло и тут же разлетелось, рассыпалось в мелкие осколки, ударил ветер и погасил свечи все сразу, одним злым выдохом. Гостиная погрузилась во мрак, только лёд блестел по стенам чёрными прожилками, Сомёнкова схватила Витьку за руку, сжала до боли. |